Неточные совпадения
Достаточно какому-нибудь Полоярову выхватить любое уважаемое
имя, заплевать его, зашвырять грязью каких-нибудь темных намеков собственного изобретения, сказать
во всеуслышание: это,
мол, дурак или это подлец — и что же? — ведь все великое всероссийское стадо, как один баран, заблеет тебе: дурак! дурак! подлец! подлец!
Мы еще вменяли себе в гражданский долг делать им грациозные книксены, приправленные сентиментальными улыбками. Мы слыхали только, что поляки хотят свободы — и этого словца для нас было уже достаточно, чтобы мы,
во имя либерализма, позволили корнать себя по Днепр, от моря до моря. Они говорили нам, что «это,
мол, все наше» — мы кланялись и верили. Не верить и отстаивать «захваченное» было бы не либерально, а мы так боялись, чтобы кто не подумал, будто мы не либеральны.
— Какой мерзавец! — качая головой, восклицает соболезнующий знакомый и старается запечатлеть в своей памяти
имя «учителишки Устинова», для того, во-первых, чтобы самому знать на случай какой-нибудь возможной встречи с ним, что этот,
мол, барин шпион, и потому поосторожнее, а во-вторых, чтобы и других предупредить, да и вообще не забыть бы
имени при рассказах о том, кто и что были причиной мученичества «нашего Ардальона Михайловича».
— Конечно, я космополит в сущности! — поспешил объясниться Фрумкин, подметивший иронию приятеля и, как еврей, понявший, куда она
метит. — Но ведь космополитизм не враг идей о национальности, если только эта идея подымается
во имя революционного начала, в смысле общеевропейской революции.
Неточные совпадения
Когда
во имя освобождения утверждают ненависть и
месть, то наступает порабощение.
И
заметь себе, обман
во имя того, в идеал которого столь страстно веровал старик
во всю свою жизнь!
Он понял их печальным ясновидением, догадался ненавистью,
местью за зло, принесенное Петром
во имя Запада.
Романская мысль, религиозная в самом отрицании, суеверная в сомнении, отвергающая одни авторитеты
во имя других, редко погружалась далее, глубже in medias res [В самую сущность (лат.).] действительности, редко так диалектически
смело и верно снимала с себя все путы, как в этой книге.
Замечу мимоходом, что Марья Ивановна очень хорошо знает это обстоятельство, но потому-то она и выбрала Анфису Петровну в поверенные своей сплетни, что, во-первых, пренебрежение мсьё Щедрина усугубит рвение Анфисы Петровны, а во-вторых, самое
имя мсьё Щедрина всю кровь Анфисы Петровны мгновенно превратит в сыворотку, что также на руку Марье Ивановне, которая, как дама от природы неблагонамеренная, за один раз желает сделать возможно большую сумму зла и уязвить своим жалом несколько персон вдруг.