Неточные совпадения
— М-да… «енарал»… Пропишет он им волю! — с многозначительной иронией пополоскал губами и щеками полковник, отхлебнув из стакана глоток пуншу, и повернулся к Хвалынцеву: — Я истощил все меры кротости, старался вселить благоразумие, — пояснил он докторально-авторитетным тоном. — Даже пастырское назидание было им сделано, — ничто не берет! Ни голос совести, ни внушение
власти, ни слово
религии!.. С прискорбием должен был послать за военною силой… Жаль, очень жаль будет, если разразится катастрофа.
— Помилуйте, истощены все меры кротости… ни голос
религии, ни сила
власти, ничто… — зарапортовал было Пшецыньский, отчасти смутившийся столь начальственным и бесцеремонным тоном адъютанта, на обер-офицерских погонах которого сидело всего только три звездочки.
Он особенно поставлял на вид, как были истощены все возможные меры кротости, как надлежащие
власти христианским словом и вразумлением стремились вселить благоразумие в непокорных, — но ни голос совести, ни авторитет
власти, ни кроткое слово св.
религии не возымели силы над зачерствелыми сердцами анархистов-мятежников, из коих весьма многие были вооружены в толпе топорами, кольями и вилами.
Это была эстафета от полковника Пшецыньского, который объяснял, что, вследствие возникших недоразумений и волнений между крестьянами деревни Пчелихи и села Коршаны, невзирая на недавний пример энергического укрощения в селе Высокие Снежки, он, Пшецыньский, немедленно, по получении совместного с губернатором донесения местной
власти о сем происшествии, самолично отправился на место и убедился в довольно широких размерах новых беспорядков, причем с его стороны истощены уже все меры кротости, приложены все старания вселить благоразумие, но ни голос совести, ни внушения
власти, ни слова святой
религии на мятежных пчелихинских и коршанских крестьян не оказывают достодолжного воздействия, — «а посему, — писал он, — ощущается необходимая и настоятельнейшая надобность в немедленной присылке военной силы; иначе невозможно будет через день уже поручиться за спокойствие и безопасность целого края».
Полковник поражен, полковник озадачен, но все это длится не более минуты: вдохновение свыше осенило его голову — и с сияющим лицом он почтительнейше докладывает его превосходительству, что сколь ни трудно было ему, Пшецыньскому, при усердном содействии местной
власти водворить порядок, тишину и спокойствие, но, наконец, меры кротости совокупно с увещанием св.
религии воздействовали — и авторитет
власти, стараниями их, восстановлен вполне.
«Сим имею честь, по долгу верноподданнической присяги и по внушению гражданского моего чувства, почтительнейше известить, что вольнопроживающий в городе Санкт-Петербурге нигилист Моисей Исааков Фрумкин распространяет пропаганду зловредных идей, вредящих началам доброй нравственности и Святой
Религии, подрывающих авторитет Высшей
Власти и Закона, стремящихся к ниспровержению существующего порядка и наносящих ущерб целости Государства. А посему…»
Вышепомянутый нигилист Полояров ведет деятельную пропаганду идей и действий, вредящих началам доброй нравственности и Святой
Религии, подрывающих священный авторитет Закона и Высшей
Власти, стремящихся к ниспровержению существующего порядка и наносящих ущерб целости Государства.
Он тоже, как и брат его атеизм, вышел из отчаяния, в противоположность католичеству в смысле нравственном, чтобы заменить собой потерянную нравственную
власть религии, чтоб утолить жажду духовную возжаждавшего человечества и спасти его не Христом, а тоже насилием!
Неточные совпадения
Категория
власти и могущества социологическая, она относится лишь к
религии как социальному явлению, есть продукт социальных внушений.
В действительности «Легенда о Великом Инквизиторе» наносит страшные удары всякому авторитету и всякой
власти, она бьет по царству кесаря не только в католичестве, но и в православии и во всякой
религии, так же как в коммунизме и социализме.
Тареев утверждает свободу абсолютной
религии духа от исторических форм и свободу природно-исторической жизни от притязаний религиозной
власти.
Он видел эту необходимость, эту
власть вещественности над духом и в языческих
религиях, и в католичестве, и в западном рационализме, и в философии Гегеля.
Таинства языческих
религий были таинствами зависимости человека от природы, таинства же христианской
религии — таинства, освобождающие человека от
власти естества.