Неточные совпадения
—
А что ж? Я, сударыня, тризну, сиречь поминки справляю, — поклонился Подхалютин, — ведь я — сами изволите знать — по философской части отчислен, —
а это у нас все
равно, что по запасным войскам, — ну так значит,
и взираю на это дело с моей философской точки зрения.
— Смелости?.. У меня-то? У Ивана-то Шишкина смелости не хватит? Ха-ха?! Мы в прошлом году, батюшка, французу бенефис целым классом задавали, так я в него, во-первых, жвачкой пустил прямо в рожу,
а потом парик сдернул… Целых полторы недели в карцере сидел, на хлебе
и на воде-с,
а никого из товарищей не выдал. Вот Феликс Мартынович знает! — сослался он на Подвиляньского, —
а вы говорите смелости не хватит!..
А вот хотите докажу, что хватит? Мне что? Мне все
равно!
— Не стоит, мой ангел, ей-Богу, не стоит! — промолвил он с равнодушной гримасой; — ведь уж коли всю жизнь не брал пистолета в руки, так с одного урока все
равно не научишься. Да
и притом же… мне так сдается… что в человека целить совсем не то, что в мишень, хоть бы этот человек был даже
и Феликс Подвиляньский,
а все-таки…
— Экая важность, что у него! — возразила девушка, успевшая уже оправиться
и даже несколько успокоиться
и облегчить себя тем, что отец так мягко встретил ее. — Что у него, что в другом месте, — не все ли
равно?
А зачем притесняешь меня? Кабы ты больше уважал мои человеческие права, я бы не ушла от тебя.
А ушедши, куда же мне было деваться? Конечно, к Полоярову, потому мы друзья с ним.
—
А что же, милый? Гоненьев точно что много было. Ну, гонимы —
и терпим; хулимы — утешаемся о Господе нашем. Упование наше Отец, прибежище наше Сын, покровитель есть Дух Свят,
и защита наша есть сам Спаситель,
равно соцарст-вующий Святой Троице. Ты вот так строптиво мыслишь: до коих, мол, пор терпеть-то?..
А что сказано-то? Сказано: «претерпевый до конца, той спасен будет». Значит,
и терпи.
— По праву? Было такое, да сплыло! Теперь, если вы не держите экзамена или не выдержали его — вон без дальних разговоров! Свидетельства о бедности тоже похерены:
и бедный,
и богатый — все
равно, плати 50 рублей,
а нет их — вон! Матрикулы какие-то вводят…
Кажется, уж обо всем вдосталь наговорились,
а между тем
и Татьяна Николаевна, оставшись одна пред своей постелью,
и Хвалынцев, возвращаясь к себе домой, — оба одинаково
и равно чувствовали, что темы для разговоров далеко еще не истощены, что далеко не все еще сказалось, о чем бы хотелось высказаться, что много
и много еще нужно будет передать друг другу…
— Впрочем, я люблю баловать себя только тогда, когда это возможно, — продолжала она, —
а то я могу совершенно спокойно обходиться
и без малейшего комфорта. Для меня это все
равно.
Хвалынцеву было теперь все
равно где ни провести вечер,
и он согласился тем охотнее, что ему еще с обеда у Колтышко почему-то казалось, будто Чарыковский непременно должен быть посвящен в тайны Лесницкого
и Свитки,
а теперь — почем знать — может, чрез это новое знакомство, пред его пытливо-любопытными глазами приподнимается еще более край той непроницаемой завесы, за которой кроется эта таинственная «сила» с ее заманчивым, интересным миром,
а к этому миру, после стольких бесед с Цезариной
и после всего, что довелось ему перечитать за несколько дней своего заточения
и над чем было уже столько передумано, он, почти незаметно для самого себя, начинал чувствовать какое-то симпатическое
и словно бы инстинктивное влечение.
—
А по-моему, не имеет, потому что это унижение женщины. Да-с! — торжественно раскланялась Лидинька. —
А я бы на месте Стрешневой не позволила бы ему. Все
равно то же что
и руку у женщины целовать! Это все поэзия-с, гниль,
а по отношению к правам женщины, это — оскорбление… Вообще, сниманье салопа, целованье руки
и прочее, это есть символ рабства. Отчего мы у вас не целуем? Отчего-с? Отвечайте мне!
Общие — если они были со всеми
равно знакомы
и появлялись на коммунных вечерах,
а частные ходили к кому-либо из членов.
И в сколь многих из этих писаний каждому свежему чутью слышался поддельный неискренний тон сочувствия
и приторная лесть новому идолу! Прежде, бывало, курили сильным
и высоким мира; ныне — «молодому поколению». Мы только переметши ярлычки на кумирах,
а сущность осталась та же: мы поклонялись силе, разумной или нет — это все
равно: была бы только сила!
С 31-го мая Петербург разделился на три военных генерал-губернаторства
и издано повеление о том, чтобы всех, кто будет взят с поджигательными снарядами
и веществами,
а равно подстрекателей к беспорядкам судить полевым военным судом в 24 часа, с предоставлением военному генерал-губернатору права конфирмовать
и приводить в исполнение приговоры военного суда.
А он мне
и говорит: что тебе, говорит, так-то по свету чужаком скитаться! — все
равно бобыль!
Неточные совпадения
Смотритель подумал с минуту
и отвечал, что в истории многое покрыто мраком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на плечах хотя
и не порожний, но все
равно как бы порожний сосуд,
а войны вел
и трактаты заключал.
― Ну, как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, всё
равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был в шлюпиках
и храбрился.
И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз,
а швейцар наш… ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот
и спрашивает князь Чеченский у него: «ну что, Василий, кто да кто приехал?
А шлюпики есть?»
А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!
— Для чего же ты не позволил мне кормить, когда я умоляла об этом? Всё
равно (Алексей Александрович понял, что значило это «всё
равно»), она ребенок,
и его уморят. — Она позвонила
и велела принести ребенка. — Я просила кормить, мне не позволили,
а теперь меня же упрекают.
— Всё
равно, что я бы искал права быть кормилицей
и обижался бы, что женщинам платят,
а мне не хотят, — сказал старый князь.
— Я не знаю! — вскакивая сказал Левин. — Если бы вы знали, как вы больно мне делаете! Всё
равно, как у вас бы умер ребенок,
а вам бы говорили:
а вот он был бы такой, такой,
и мог бы жить,
и вы бы на него радовались.
А он умер, умер, умер…