Неточные совпадения
Вот что: выйди ты, человече, в ясную ночь из своей хаты, а
еще лучше за село, на пригорочек, и посмотри на небо и на землю.
Все может случиться.
Вот с знакомым моим, ново-каменским мельником, тоже раз приключилась история… Если вам
еще никто не рассказывал, так я, пожалуй, расскажу, только уж вы не требуйте, чтобы я побожился, что это все правда. Ни за что не побожусь, потому что хоть слыхал я ее от самого мельника, а все-таки и до сих пор не знаю: было это на самом деле или не было…
— Всякий? То-то
вот и есть, что не всякий! Сегодня у них такой праздник, что только раз в год и случается. Да
еще я вам скажу: такого другого праздника на всем свете ни у одного народа не бывает.
—
Вот то-то и оно. Посмотрели бы вы теперь в синагоге: там тоже жидов видимо-невидимо! Толкутся, плачут, кричат так, что по всему городу слышно, от заставы и до заставы. А где толкун мошкары толчется, туда, известно, и птица летит. Дурак бы был и Хапун, если бы стал вместо того по лесам да по селам рыскать и высматривать. Ему только один день в год и дается, а он бы его так весь и пролетал понапрасну.
Еще в которой деревне есть жид, а в которой, может, и не найдется.
— Геть! — крикнула она так сердито, что мельник попятился назад. — Я тебе не бумажка рублевая, что ты меня хватаешь, будто свою.
Вот подойди
еще, я тебя так огрею, что ты после того забудешь ласовать на три года.
— Фу, скаженная [Сумасшедшая.] девка! — сказал тут мельник, отступивши
еще шага на два. — Ей-богу, такой скаженной девки во всем селе не сыщется. Да не то что в селе, а во всей губернии. Ну, подумай ты, какое слово сказала! Да не будь
вот тут одна твоя мать, что, пожалуй, и не пойдет в свидетели, так я бы тебя в суд потянул за бесчестье! Эй, одумайся ты хоть немного, девка!
— Не стану молчать, мамо, не стану, не стану! — ответила девушка, точно в мельнице опять пошли ворочаться все колеса. —
Вот же не стану молчать, а коли хотите вы знать, то
еще и очи ему выцарапаю, чтобы не смел на меня славу напрасно наводить, да в окна стучать, да целоваться!.. Зачем стучал, говори, а то как хвачу за чуприну, то не погляжу, что ты мельник и богатырь. Небось, прежде не гордился, сам женихался да ласковыми словами сыпал. А теперь уж нос задрал, что и шапка на макушке не удержится!
Вот когда бы
еще жида унесла нелегкая из села, тогда, пожалуй, можно бы и развернуться.
— Ба,
вот была бы штука!.. Право, хорошая штука была бы, ей-богу! Ведь нынче как раз судный день. Что, если б жидовскому чорту полюбился как раз наш шинкарь Янкель?.. Да где! Не выйдет. Мало ли там, в городе, жидов? К тому же
еще Янкель — жидище грузный, старый да костистый, как ерш. Что в нем толку? Нет, не такой он, мельник, счастливый человек, чтобы Хапун выбрал себе из тысячи как раз ихнего Янкеля.
«Эге-ге, встань, Филипп!..
Вот так штука! — вдруг подумал он, подымаясь в темноте с постели, точно его кто стукнул молотком по темени. — Да я ж и забыл: ведь это возвращается из города то самое облачко, которое недавно покатилось туда, да
еще мы с жидовским наймитом дивились, что оно летит себе без ветру. Да и теперь ветер, кажись, невелик и не с той стороны. Погоди! История, кажется, тут не простая…»
— Два! А это
вот, — и он
еще раз зашептал чорту на ухо, — будет три, как честный еврей!..
«
Вот подлый чертяка, — подумал про себя мельник, прячась получше за явором, — только мучает бедного жида! А там, гляди, и петухи
еще запоют…»
— Да ну же, ей-богу, я! Где ж это видано, чтоб я да не я был?
Еще и божись.
Вот чудасия…
— Она это, собачья дочка, так угостила… Тьфу на нее,
вот что!.. А то
еще: Галя!
— Сапогов
еще не сшил.
Вот сошью, тогда и подумаю.
— Разве что так. А
вот я что вам скажу, так это будет
еще умнее.
— Ну, теперь они далеко! Поминай Янкеля как звали…
Вот штука, так штука! Если эту штуку кому-нибудь рассказать, то, пожалуй, брехуном назовут. Да мне об этом, пожалуй, и говорить не стоит…
Еще скажут, что я… Э, да что тут толковать! Когда бы я сам жида убил или что-нибудь такое, а тут я ни при чем. Что мне было мешаться в это дело? Моя хата с краю, я ничего не знаю. Ешь пирог с грибами, а держи язык за зубами; дурень кричит, а разумный молчит…
Вот и я себе молчал!..
Вот раненько утром, роса
еще блестит на траве, а мельник уже оделся и идет по дороге к селу. Приходит на село, а там уж люди снуют, как в муравейнике муравьи: «Эй! не слыхали вы новость? Вместо шинкаря привезли из городу одни патынки».
Вот собрала Янкелиха своих бахорей, продала за бесценок «бебехи» и водку, какая осталась, — а и осталося немного (Янкель хотел из города бочку везти), да
еще люди говорили, будто Харько нацедил себе из остатков ведерко-другое, — и побрела пешком из Новой-Каменки. Бахори за нею… Двух несла на руках, третий тащился, ухватясь за юбку, а двое старших бежали вприпрыжку…
«
Вот тебе и батько, — подумал он с сердцем, —
вот тебе и приятель! Да нет, погоди
еще, пан-отче, что будет…»
— То-то
вот и оно. А как тут оженишься, когда дело не выходит, с какой стороны за него ни ухватись? Я уж скажу тебе правду: как был я
еще не мельник, а только подсыпка, то любился тут на селе с Галей вдовиной, может знаешь… И если б дядько не утоп, то был бы я уже женатый. А теперь сам ты рассуди: ведь я ей не ровня.
Вот и говори с нею! Плюнул мельник, скорехонько соскочил с тына и пошел из села сердитый. Вышел на гребень горы, откуда уже слышно было, как вода в потоках шумит, так
еще обернулся и погрозился кулаком…
Не успел отбежать к яворам, поглядел кверху и чуть не крикнул от страха… Видит — гость уже близко над мельничною крышей, да
еще в руках держит…
Вот ни за что и не угадаете, что такое принес чертяка в когтях.
—
Вот это хороший интерес был бы, если б вы
еще отрекались. Какой бы вы были после этого честный еврейский чорт? А вы лучше скажите, какой уговор?
— Спасибо, что похвалил. Пел я об мельнике, что
вот тут на мельнице живет, а что хороша ли песня, или нет, то лучше мне знать, потому что я себе сам пою. Может, кто от той песни скачет, а кто и плачет,
вот что… Цоб, цоб, цоб-бе! Да ты все
еще стоишь?
—
Вот ты какой… хитрый! Человек и песню
еще до конца не допел, а он уж придрался к слову. Где у беса хороша!.. Ты, видно, не слыхал поговорки: вперед батька не лезь в пекло, а то опередишь батька и того… нехорошо будет. Когда так, то я лучше тебе до конца спою...
Ну, что, все стоишь? Чего ж тебе, когда так,
еще надо?
Вот я сейчас вылезу-таки с воза, посмотрю, долго ли ты настоишься
вот тут, а?.. Что ты себе подумаешь, если я начну тебя угощать батогом?..
«
Вот так его, так его, мои ласточки, — подумал про себя мельник, глядя из-за корявой ветлы. — Вспомните, галочки мои, как Филиппко с вами, бывало, песни пел да хороводы водил. А теперь
вот какая беда: выручайте ж меня, как муху из паутины».
Еще, кажется, если бы его так пощипать хоть с минуту, — провалился бы чертяка сквозь землю…
И
еще видит мельник: в той синей глубине, перекрывая звезды, летит будто шуляк, потом будто ворона, потом будто воробей, а
вот уж как большая муха…
Вот вы подумайте себе, добрые люди, какую штуку устроил: рано поутру,
еще и солнце только что думает всходить и коров
еще не выгоняли, а он без шапки, простоволосый, да без сапогов, босой, да весь расхристанный ввалился в избу ко вдове с молодою дочкой! Э, что там
еще без шапки: слава богу, что хоть чего другого не потерял по дороге, тогда бы уж навеки бедных баб осрамил!.. Да
еще и говорит: «А слава ж богу!
Вот я и у вас».
—
Вот так. Может,
еще дашь?
— Ой, лихо мне, бедной сиротинке, кто за меня заступится!.. Ой, и что ж это за человек такой! Мало ему, что обманул меня, молодую, что в турецкую веру хотел сманить, так
еще и славу на меня, сироту, навел, на все село осрамил. А теперь
вот поглядите на него, добрые люди: я его уж три раза ударила, а он хоть бы повернулся. Ой, и что ж мне
еще с таким человеком делать, научите меня! Я ж и не знаю уже…
— Погоди ты, дочка! Что ты, ничего хорошенько не спросивши, так прямо ладонями и плещешь по чужой щеке. Не видишь разве, парубок что-то с глузду съехал (помешался). А скажи, небора́че, откуда ты такой сюда ввалился, да
еще говоришь: «Слава богу,
вот я и у вас!» — когда тебе тут не надо и быть…
Э, лучше уж, я думаю, и не разбирать этого дела. Было оно там или не было, а только
вот что я вам от себя уже скажу: может, есть у вас где-нибудь знакомый мельник или хоть не мельник, да такой человек, у которого два шинка… Да
еще, может, жидов ругает, а сам обдирает людей, как липку, — так прочитайте вы тому своему знакомому
вот этот рассказ. Уж я вам поручусь, дело пробованное, бросить он, может, своего дела не бросит, — ну, а вам чарку водки поднесет и хоть на этот раз водой ее не разбавит.