Неточные совпадения
—
Скажите же
мне, отчего он такой?
—
Я знала давно, —
сказала она тихо.
— Этот малый, —
сказал он, пуская кольцо за кольцом, — будет еще гораздо несчастнее
меня. Лучше бы ему не родиться.
— Жестоко напоминать
мне об этом, Макс, —
сказала она тихо, — напоминать без цели…
— Пойми
меня, Анна, —
сказал Максим мягче. —
Я не стал бы напрасно говорить тебе жестокие вещи. У мальчика тонкая нервная организация. У него пока есть все шансы развить остальные свои способности до такой степени, чтобы хотя отчасти вознаградить его слепоту. Но для этого нужно упражнение, а упражнение вызывается только необходимостью. Глупая заботливость, устраняющая от него необходимость усилий, убивает в нем все шансы на более полную жизнь.
—
Я… не сержусь на вас, —
сказал мальчик тихо.
— Послушай, — заговорила она тихо, — о чем ты плачешь? Ты, верно, думаешь, что
я нажалуюсь? Ну, не плачь,
я никому не
скажу.
— Это вчерашняя девочка, мама!
Я тебе говорил, —
сказал мальчик, здороваясь. — Только у
меня теперь урок.
— Ну, на этот раз дядя Максим отпустит тебя, —
сказала Анна Михайловна, —
я у него попрошу.
— Вот что, Веля… —
сказал он, взяв дочь за плечо и посматривая на ее будущего учителя. — Помни всегда, что на небе есть бог, а в Риме святой его «папеж». Это тебе говорю
я, Валентин Яскульский, и ты должна
мне верить потому, что
я твой отец, — это рrimо.
— Secundo,
я шляхтич славного герба, в котором вместе с «копной и вороной» недаром обозначается крест в синем поле. Яскульские, будучи хорошими рыцарями, не раз меняли мечи на требники и всегда смыслили кое-что в делах неба, поэтому ты должна
мне верить. Ну а в остальном, что касается orbisterrarum, то есть всего земного, слушай, что тебе
скажет пан Максим Яценко, и учись хорошо.
— Нет, —
сказал мальчик в раздумье. —
Я забыл все… А все-таки
я видел, право же, видел… — добавил он после минутного молчания, и его лицо сразу омрачилось. На незрячих глазах блеснула слеза…
— Послушай
меня, Анна, —
сказал он, оставшись наедине с сестрою. — Не следует будить в мальчике вопросов, на которые ты никогда, никогда не в состоянии будешь дать полного ответа.
— Таки видно, что недаром в школе учились, — говаривал он, самодовольно поглядывая на слушателей. — А все же,
я вам
скажу, мой Хведько вас обоих и введет, и выведет, как телят на веревочке, вот что!.. Ну а
я и сам его, шельму, в свой кисет уложу и в карман спрячу. Вот и значит, что вы передо
мною все равно, что щенята перед старым псом.
— Если б у
меня спросили мнение насчет вашего возраста, —
сказал ее сосед, —
я сильно колебался бы между тринадцатью и двадцатью тремя. Правда, иногда вы кажетесь совсем-таки ребенком, а рассуждаете порой, как опытная старушка.
— Вы слишком торопитесь со своими заключениями, —
сказала она. —
Я понимаю все, о чем здесь говорилось, — значит, женскому уму это доступно.
Я говорила только о себе лично.
— Это правда, —
сказал кадет, довольный этим вызовом. —
Я недавно читал биографию N. N. Он тоже поступал по ясному плану: в двадцать лет женился, а в тридцать пять командовал частью.
— Извините, господа, —
сказала она, обращаясь к гостям. —
Я вас на время оставлю одних.
—
Скажи мне, Петр, что это с тобой? Отчего ты такой грустный?
—
Я бы умер, —
сказал он глухо.
«Что это было со
мной?» — подумал он, и в то же мгновение в его памяти прозвучали слова, которые она
сказала вчера, в сумерки, у старой мельницы: «Неужели ты никогда не думал об этом?.. Какой ты глупый!..»
— Знаете ли… —
сказал, подъезжая к коляске, студент. —
Мне вот сейчас вспомнилась очень интересная могила, историю которой мы узнали, роясь в монастырском архиве. Если хотите, мы свернем туда. Это недалеко, на краю села.
— Колокола-то вот выписал, —
сказал он со вздохом, — а шубу новую не сошьет. Скупой! Простыл
я на колокольне… Осенью всего хуже… Холодно…
— Идите, —
сказал он ей повелительно. —
Я сейчас.
— Какое проклятье — быть безногим чурбаном! Ты забываешь, что
я не лазаю по колокольням, а от баб, видно, не добьешься толку. Эвелина, попробуй хоть ты
сказать разумно, что же такое было на колокольне?
— И вы
мне ничего не
сказали! Ну, что же дальше? Это еще недостаточная причина для трагедий, Аня, — прибавил он с мягким укором.
— Что же ты думаешь?
Скажи. Ты,
я вижу, умеешь думать.
— Вот он спрашивает, —
сказала Эвелина Максиму, — что может означать выражение «красный звон»?
Я не могу ему объяснить.
— Погоди, —
сказал он. — Не знаю, впрочем, удастся ли
мне объяснить тебе, как следует… Что такое красный звон, ты можешь узнать не хуже
меня: ты слышал его не раз в городах, в большие праздники, только в нашем краю не принято это выражение…
— Это верно, верно! — живо
сказала Эвелина. —
Я чувствую то же самое и не могу долго смотреть на красную суконную скатерть…
— Нет, —
сказал Максим. —
Я бы
сказал, что это слишком красно…
— Ты сам
сказал: смерти. А ведь для
меня все черно… всегда и всюду черно!
— Ты слышишь?..
Я здесь!.. —
сказала мать.
— Ну-ну, мой мальчик, —
сказал он. —
Я, кажется, должен просить у тебя прощения…
—
Я понимаю, — тихо
сказал Петр, отвечая на пожатие. — Ты дал
мне урок, и
я тебе за него благодарен.
— Эта песня, — через минуту
сказал Петр, —
я помнил ее даже во время бреда… А кто этот Федор, которого ты звал?
Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам
скажи, что
я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно.
Я ему прямо
скажу: как хотите,
я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле,
я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Хлестаков.
Я — признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню.
Скажите, пожалуйста,
мне кажется, как будто бы вчера вы были немножко ниже ростом, не правда ли?
Анна Андреевна. Пойдем, Машенька!
я тебе
скажу, что
я заметила у гостя такое, что нам вдвоем только можно
сказать.
Марья Антоновна. Ну,
скажите же, какие же вы
мне напишете?