И старый солдат все ниже опускал голову. Вот и он сделал
свое дело, и он недаром прожил на свете, ему говорили об этом полные силы властные звуки, стоявшие в зале, царившие над толпой…………………………….……………………………………………………………………………….
Неточные совпадения
С первых же шагов, когда лучи теплого
дня ударили ему в лицо, согрели нежную кожу, он инстинктивно поворачивал к солнцу
свои незрячие глаза, как будто чувствуя, к какому центру тяготеет все окружающее.
И дяде Максиму казалось, что он призван к тому, чтобы развить присущие мальчику задатки, чтоб усилием
своей мысли и
своего влияния уравновесить несправедливость слепой судьбы, чтобы вместо себя поставить в ряды бойцов за
дело жизни нового рекрута, на которого без его влияния никто не мог бы рассчитывать.
После первой весенней прогулки мальчик пролежал несколько
дней в бреду. Он то лежал неподвижно и безмолвно в
своей постели, то бормотал что-то и к чему-то прислушивался. И во все это время с его лица не сходило характерное выражение недоумения.
— Рожок пастуха слышен за лесом, — говорила она. — А это из-за щебетания воробьиной стаи слышен голос малиновки. Аист клекочет на
своем колесе [В Малороссии и Польше для аистов ставят высокие столбы и надевают на них старые колеса, на которых птица завивает гнездо.]. Он прилетел на
днях из далеких краев и строит гнездо на старом месте.
Над ним и вокруг него по-прежнему стоял глубокий, непроницаемый мрак; мрак этот навис над его мозгом тяжелою тучей, и хотя он залег над ним со
дня рождения, хотя, по-видимому, мальчик должен был свыкнуться с
своим несчастием, однако детская природа по какому-то инстинкту беспрестанно силилась освободиться от темной завесы.
Эта чрезвычайно желчная
дева, очень искусно «выламывавшая» пальцы
своих учениц, чтобы придать им необходимую гибкость, вместе с тем с замечательным успехом убивала в
своих питомцах всякие признаки чувства музыкальной поэзии.
Тем не менее, изо
дня в
день какое-то внутреннее сознание
своей силы в ней все возрастало, и, выбирая время, когда мальчик играл перед вечером в дальней аллее или уходил гулять, она садилась за пианино.
Но инвалид пустил в
дело все
свое влияние, и через два-три месяца мальчик весело скакал в седле рядом с Иохимом, который командовал только на поворотах.
Таким образом,
день мальчика был заполнен, нельзя было пожаловаться на скудость получаемых им впечатлений. Казалось, он жил полною жизнью, насколько это возможно для ребенка. Казалось также, что он не сознает и
своей слепоты.
Девочка точно исполнила
свое обещание и даже раньше, чем Петрусь мог на это рассчитывать. На следующий же
день, сидя в
своей комнате за обычным уроком с Максимом, он вдруг поднял голову, прислушался и сказал с оживлением...
Однажды, в ясный
день ласковой и поздней осени хозяева и гости отправились в этот монастырь. Максим и женщины ехали в широкой старинной коляске, качавшейся, точно большая ладья, на
своих высоких рессорах. Молодые люди и Петр в том числе отправились верхами.
Петр рассеянно прислушивался к этому живому шуму, послушно следуя за Максимом; он то и
дело запахивал пальто, так как было холодно, и продолжал на ходу ворочать в голове
свои тяжелые мысли.
Было ли это следствием простуды, или разрешением долгого душевного кризиса, или, наконец, то и другое соединилось вместе, но только на другой
день Петр лежал в
своей комнате в нервной горячке. Он метался в постели с искаженным лицом, по временам к чему-то прислушиваясь, и куда-то порывался бежать. Старый доктор из местечка щупал пульс и говорил о холодном весеннем ветре; Максим хмурил брови и не глядел на сестру.
И странное
дело — теперь он находил в
своей душе место для всех этих ощущений.
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с
своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о
деле. Ну что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Там у нас и вист
свой составился: министр иностранных
дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я.
Вчерашнего
дни я…» Ну, тут уж пошли
дела семейные: «…сестра Анна Кириловна приехала к нам с
своим мужем; Иван Кирилович очень потолстел и всё играет на скрипке…» — и прочее, и прочее.
— Нет. Он в
своей каморочке // Шесть
дней лежал безвыходно, // Потом ушел в леса, // Так пел, так плакал дедушка, // Что лес стонал! А осенью // Ушел на покаяние // В Песочный монастырь.
Краса и гордость русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И с ними в славе спорили // Дворянские дома. // Дома с оранжереями, // С китайскими беседками // И с английскими парками; // На каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство русское // И ласку обещал. // Французу не привидится // Во сне, какие праздники, // Не
день, не два — по месяцу // Мы задавали тут. //
Свои индейки жирные, //
Свои наливки сочные, //
Свои актеры, музыка, // Прислуги — целый полк!