Он не противился и, отпустив ее, вздохнул полною грудью. Он слышал, как она оправляет свои волосы. Его сердце билось сильно, но ровно и приятно; он чувствовал, как
горячая кровь разносит по всем телу какую-то новую сосредоточенную силу. Когда через минуту она сказала ему обычным тоном: «Ну, теперь вернемся к гостям», он с удивлением вслушивался в этот милый голос, в котором звучали совершенно новые ноты.
Один молодой полковник, живая,
горячая кровь, родной брат прекрасной полячки, обворожившей бедного Андрия, не подумал долго и бросился со всех сил с конем за козаками: перевернулся три раза в воздухе с конем своим и прямо грянулся на острые утесы.
Она несла большую чашку какао и, поставив ее перед Павлом Петровичем, вся застыдилась:
горячая кровь разлилась алою волной под тонкою кожицей ее миловидного лица.
«Булатный кинжал твой прорвал мою белую грудь, а я приложила к ней мое солнышко, моего мальчика, омыла его своей
горячей кровью, и рана зажила без трав и кореньев, не боялась я смерти, не будет бояться и мальчик-джигит».
Неточные совпадения
Но
кровь лилась, лилась ужасно и мигом облила
горячею струей дрожащие пальцы Мити.
— Это-то и прекрасно, — сказал он, пристально посмотревши на меня, — и не знайте ничего. Вы меня простите, а я вам дам совет: вы молоды, у вас еще
кровь горяча, хочется поговорить, это — беда; не забудьте же, что вы ничего не знаете, это единственный путь спасения.
На хозяйский крик выскочили с мельницы рабочие и кинулись на Вахрушку. Произошла
горячая свалка. Старика порядочно помяли, а кто-то из усердия так ударил по носу, что у Вахрушки пошла
кровь.
Ей, женщине и матери, которой тело сына всегда и все-таки дороже того, что зовется душой, — ей было страшно видеть, как эти потухшие глаза ползали по его лицу, ощупывали его грудь, плечи, руки, терлись о
горячую кожу, точно искали возможности вспыхнуть, разгореться и согреть
кровь в отвердевших жилах, в изношенных мускулах полумертвых людей, теперь несколько оживленных уколами жадности и зависти к молодой жизни, которую они должны были осудить и отнять у самих себя.
Вспомнился Рыбин, его
кровь, лицо,
горячие глаза, слова его, — сердце сжалось в горьком чувстве бессилия перед зверями.