— А что же мне видеть, хлопче? Лес видел… Шумит лес, шумит и днем, и ночью, зимою шумит и летом… И я, как та деревина, век
прожил в лесу и не заметил… Вот и в могилу пора, а подумаю иной раз, хлопче, то и сам смекнуть не могу: жил я на свете или нет… Эге, вот как! Может, и вовсе не жил…
Неточные совпадения
— А давно ли ты, дед,
живешь в этом
лесу?
Росту большого, глаза черные, и душа у него темная из глаз глядела, потому что всю жизнь этот человек
в лесу один
жил: медведь ему, люди говорили, все равно, что брат, а волк — племянник.
Так мы и
жили вдвоем. Роман
в лес уйдет, а меня
в сторожке запрет, чтобы зверюка не съела. А после дали ему жинку Оксану.
Да мы вот тут
в лесу живем, ничего не знаем.
Потому и не знаю, что прежде ты не моя была и
жила не
в лесу, а на свете, промежду людей.
Теперь вот ты
в лесу живешь, вот и хорошо.
И сам он долго
в лесу жил, ходил с хлопцами по большим дорогам, да по панским усадьбам.
Вот поди же ты, а Петр Маньков на Мае сказывал, что их много, что вот, слава Богу, красный зверь уляжется скоро и не страшно будет
жить в лесу. «А что тебе красный зверь сделает?» — спросил я. «Как что? по бревнышку всю юрту разнесет». — «А разве разносил у кого-нибудь?» — «Никак нет, не слыхать». — «Да ты видывал красного зверя тут близко?» — «Никак нет. Бог миловал».
Может быть, она
живет в лесу, в пещере, тоже, конечно, с добрыми разбойниками, стряпает на них и сторожит награбленное золото.
Белою она называется потому, что выцветает к зиме, как заяц, и становится совершенно белою, как снег, а лесною — потому, что, подобно рябчику, круглый год постоянно, безвыходно
живет в лесу, преимущественно в красном и болотистом.
Неточные совпадения
Унылые, поблекшие //
Леса полураздетые //
Жить начинали вновь, // Стояли по опушечкам // Борзовщики-разбойники, // Стоял помещик сам, // А там,
в лесу, выжлятники // Ревели, сорвиголовы, // Варили варом гончие.
Много богатства награбили, //
Жили в дремучем
лесу, // Вождь Кудеяр из-под Киева // Вывез девицу-красу.
И где такой народ благочестивой, // C которым думаешь ты
жить в ладу?» — // «О, я прямёхонько иду //
В леса Аркадии счастливой.
— Впрочем — ничего я не думал, а просто обрадовался человеку.
Лес, знаешь. Стоят обугленные сосны, буйно цветет иван-чай. Птички ликуют, черт их побери. Самцы самочек опевают. Мы с ним, Туробоевым, тоже самцы, а петь нам — некому.
Жил я у помещика-земца, антисемит, но, впрочем, — либерал и надоел он мне пуще овода. Жене его под сорок, Мопассанов читает и мучается какими-то спазмами
в животе.
—
Лес рубят. Так беззаботно рубят, что уж будто никаких людей сто лет
в краю этом не будет
жить. Обижают землю, ваше благородье! Людей — убивают, землю обижают. Как это понять надо?