Неточные совпадения
Восстановить свои потомственно — дворянские права отец никогда не стремился, и, когда он умер, мы оказались «сыновьями надворного советника», с правами беспоместного служилого дворянства, без всяких реальных связей с дворянской средой,
да, кажется, и с какой бы то ни
было другой.
Да, это
было цельное настроение, род устойчивого равновесия совести.
Да и впечатления
были сбивчивы и смутны.
— Ну, так что же, — возражал отец, —
было,
да нет. При Александре
было, Николай отнял… Не нужно
было бунтоваться…
Для нас расставание с ним
было большой неприятностью,
да и старому солдату, видимо,
было не по себе.
— Ха! В бога… — отозвался на это капитан. — Про бога я еще ничего не говорю… Я только говорю, что в писании
есть много такого…
Да вот, не верите — спросите у него (капитан указал на отца, с легкой усмешкой слушавшего спор): правду я говорю про этого антипода?
— Губернатор посмотрел и говорит: «
Да, настоящий тюремщик!» А что
будет — еще неизвестно.
— Хороший товарищ! — насмешливо сказал старший Перетяткевич. —
Да где же вы
были это время?
—
Да… Капитан… Знаю… Он купил двадцать душ у такого-то… Homo novus… Прежних уже нет. Все пошло прахом. Потому что, видишь ли…
было, например, два пана: пан Банькевич, Иосиф, и пан Лохманович, Якуб. У пана Банькевича
было три сына и у пана Лохмановича, знаешь, тоже три сына. Это уже выходит шесть. А еще дочери… За одной Иосиф Банькевич дал пятнадцать дворов на вывод, до Подоля… А у тех опять пошли дети… У Банькевича: Стах, Франек, Фортунат, Юзеф…
Теперь я с удовольствием, как всегда, смотрел на его энергичное квадратное лицо, но за монотонными звуками его речи мне слышался грудной голос нового словесника, и в ушах стояли его язвительные речи. «Думать» и «мыслить»…
Да, это правда… Разница теперь понятна. А все-таки
есть в нем что-то раздражающее. Что-то
будет дальше?..
— Эх, Маша, Маша! И вы туда же!..
Да, во — первых, я вовсе не пьяница; а во — вторых, знаете ли вы, для чего я
пью? Посмотрите-ка вон на эту ласточку… Видите, как она смело распоряжается своим маленьким телом, куда хочет, туда его и бросит!.. Вон взвилась, вон ударилась книзу, даже взвизгнула от радости, слышите? Так вот я для чего
пью, Маша, чтобы испытать те самые ощущения, которые испытывает эта ласточка… Швыряй себя, куда хочешь, несись, куда вздумается…»
— Долго рассказывать,
да, может
быть, и не к чему, — ответил он. — Просто пришелся не ко двору…
На место Авдиева
был назначен Сергей Тимофеевич Балмашевский. Это
был высокий, худощавый молодой человек, с несколько впалой грудью и слегка сутулый. Лицо у него
было приятное, с доброй улыбкой на тонких губах, но его портили глаза, близорукие, с красными, припухшими веками. Говорили, что он страшно много работал, отчего спина у него согнулась, грудь впала, а на веках образовались ячмени,
да так и не сходят…
—
Да что вы ко мне пристаете? Я чиновник. Прикажут вешать десятого… Приходите в гимназию: так и
будут висеть рядышком, как галки на огороде… Адресуйтесь к высшему начальству…
—
Да, — ответил я. — Но можно ли
быть уверенным, что это именно протоиерей?..
Спать под деревом мне совсем не хотелось. Я опять ринулся, как сумасшедший, с холма и понесся к гимназии, откуда один за другим выходили отэкзаменовавшиеся товарищи. По «закону божию»,
да еще на последнем экзамене, «резать»
было не принято. Выдерживали все, и городишко, казалось,
был заполнен нашей опьяняющей радостью. Свобода! Свобода!
— Ну, иди. Я знаю: ты читаешь на улицах, и евреи называют тебя уже мешигинер. Притом же тебе еще рано читать романы. Ну,
да этот, если поймешь, можно. Только все-таки смотри не ходи долго. Через полчаса
быть здесь! Смотри, я записываю время…
Один раз я вздрогнул. Мне показалось, что прошел брат торопливой походкой и размахивая тросточкой… «Не может
быть», — утешил я себя, Но все-таки стал быстрее перелистывать страницы… Вторая женитьба мистера Домби… Гордая Эдифь… Она любит Флоренсу и презирает мистера Домби. Вот, вот, сейчас начнется… «
Да вспомнит мистер Домби…»
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки!
Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).
Да ведь это вам кажется только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко. Как бы я
был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь
да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и
есть этот чиновник.
Хлестаков.
Да вот тогда вы дали двести, то
есть не двести, а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы уже ровно
было восемьсот.
Осип.
Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам,
да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.