Снегу, казалось, не будет конца. Белые хлопья все порхали, густо
садясь на ветки талины, на давно побелевшую землю, на нас. Только у самого огня протаяло и было черно. Весь видимый мир для нас ограничивался этим костром да небольшим клочком острова с выступавшими, точно из тумана, очертаниями кустов… Дальше была белая стена мелькающего снега.
Проглотив добычу, зимородок
сел на ветку и опять погрузился в дремоту, но, услышав шум приближающейся лодки, с криком понесся вдоль реки.
Не отзываясь на вздохи и кашель, не смея встать и уйти, он пролежал под забором до утра так неподвижно, что на заре осторожная птичка, крапивник,
села на ветку полыни прямо над лицом его и, лишь увидав открытые глаза, пугливо метнулась прочь, в корни бурьяна.
Смелые синицы порхали вокруг них и,
садясь на ветки кустов, бойко щебетали, точно делясь друг с другом впечатлениями от этих двух людей, одиноких среди леса. Издали доносился смех, говор и плеск вёсел, — Григорий и Маша катались на реке.
Муравей спустился к ручью: захотел напиться. Волна захлестнула его и чуть не потопила. Голубка несла ветку; она увидела — муравей тонет, и бросила ему ветку в ручей. Муравей
сел на ветку и спасся. Потом охотник расставил сеть на голубку и хотел захлопнуть. Муравей подполз к охотнику и укусил его за ногу; охотник охнул и уронил сеть. Голубка вспорхнула и улетела.
Неточные совпадения
Агафья Михайловна вышла
на цыпочках; няня спустила стору, выгнала мух из-под кисейного полога кроватки и шершня, бившегося о стекла рамы, и
села, махая березовою вянущею
веткой над матерью и ребенком.
Ручной чижик, серенький с желтым, летал по комнате, точно душа дома;
садился на цветы, щипал листья, качаясь
на тоненькой
ветке, трепеща крыльями; испуганный осою, которая, сердито жужжа, билась о стекло, влетал в клетку и пил воду, высоко задирая смешной носишко.
Он мог спугнуть чувство, которое стучится в молодое, девственное сердце робко,
садится осторожно и легко, как птичка
на ветку: посторонний звук, шорох — и оно улетит.
В своей глубокой тоске немного утешаюсь тем, что этот коротенький эпизод нашей жизни мне оставит навсегда такое чистое, благоуханное воспоминание, что одного его довольно будет, чтоб не погрузиться в прежний сон души, а вам, не принеся вреда, послужит руководством в будущей, нормальной любви. Прощайте, ангел, улетайте скорее, как испуганная птичка улетает с
ветки, где
села ошибкой, так же легко, бодро и весело, как она, с той
ветки,
на которую
сели невзначай!»
Тогда две другие птицы, соображая, что надо лететь, поднялись с земли и
сели на растущую вблизи лиственницу: одна —
на нижнюю
ветку, другая — у самой вершины.