Неточные совпадения
Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись
своему горю, как будто совсем
забыл о моем существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле, — никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.
Она настаивала, чтобы вечера вовсе не было, но вечер устроился, маленький, без выставки, стало быть, неотяготительный для нее, и она, — чего никак не ожидала, —
забыла свое горе: в эти годы горевать так не хочется, бегать, хохотать и веселиться так хочется, что малейшая возможность забыть заставляет забыть на время горе.
Аксюша. Мне ни скучно, ни весело, я уж замерла давно. А ты
забудь свое горе на время-то, пока я с тобой!
Ванюша между тем, обмытый и обласканный матерью, успел уже
забыть свое горе, и вскоре звонкий, веселый голосок его смешался со стуком вальков, которому, в свою очередь, с другого конца площадки отвечало постукиванье четырех молотков, приводивших к концу законопачиванье лодки.
Кручинина (садится у стола). Какое злодейство, какое злодейство! Я тоскую об сыне, убиваюсь; меня уверяют, что он умер; я обливаюсь слезами, бегу далеко, ищу по свету уголка, где бы
забыть свое горе, а он манит меня ручонками и кличет: мама, мама! Какое злодейство! (Рыдая, опускает голову на стол.)
Неточные совпадения
Павел, под влиянием мысли о назначенном ему свидании, начал одну из самых страстных арий, какую только он знал, и весь огонь, которым
горела душа его, как бы перешел у него в пальцы: он играл очень хорошо! M-me Фатеева,
забыв всякую осторожность, впилась в него
своими жгучими глазами, а m-lle Прыхина, закинув голову назад, только восклицала:
Так мы расстались. С этих пор // Живу в моем уединенье // С разочарованной душой; // И в мире старцу утешенье // Природа, мудрость и покой. // Уже зовет меня могила; // Но чувства прежние
свои // Еще старушка не
забыла // И пламя позднее любви // С досады в злобу превратила. // Душою черной зло любя, // Колдунья старая, конечно, // Возненавидит и тебя; // Но
горе на земле не вечно».
Эти хлопоты отнимали все свободное время Гордея Евстратыча, и за ними он
забывал о
своем недавнем
горе, которое миновало, как тяжелый сон.
Увидев приемыша, тетка Анна
забыла на минуту
свое горе. Сердце ее задрожало от негодования.
Причитание, готовое уже вырваться из груди ее, мгновенно замерло; она как словно
забыла вдруг
свое собственное
горе, поспешно отерла слезы и бросилась подсоблять старику, который, по-видимому, не терял надежды возвратить дочь к жизни.