Неточные совпадения
Есть, «полоскаться» чаем
и спать — все это Михайло Иванович
мог производить в размерах поистине изумительных
и все это совершал тщательно, с любовью, почти с благоговением.
В данное время, кажется, он уже значительно приблизился к пределу
и,
быть может, именно поэтому ужасно нервничал: а что, дескать, ежели именно теперь кто-нибудь у него схваченное-то
и вырвет?..
Это вошло уже в эстетические привычки, но объясняется чисто климатическими условиями: бедняга почтальон, по-видимому, дорожил этими атрибутами,
и теперь жидкая бороденка
и такие же усики, которыми он,
быть может, пленял где-нибудь в Киренске какую-нибудь заезжую невесту из семьи состоятельного поселенца, — превратились в одну сосульку, плотно соединившую его голову с малахаем
и шарфом.
— Да-с. Это что ж… Конечно, по прежнему времени, состоявши в чине коллежского секретаря,
мог обижаться… Ну, между прочим, в настоящем ничтожном положении обязан терпеть… Вы самоварчик изволили приказывать? — спохватился он вдруг. — Ах, боже мой, что же я-с… Сейчас
будет готово, — два самовара у нас. Ежели в случае приедет,
и ему подадим… Сейчас…
Быть искренно убежденным, что всякая власть сильнее всякого закона,
и чувствовать себя целые недели единственным представителем власти на огромных пространствах, не встречая нигде ни малейшего сопротивления, — от этого
может закружиться голова
и посильнее головы казачьего хорунжего.
Образованием не очень увлекался, ограничиваясь начатками грамоты
и почерком, но, как
и сам я
был молодой человек аккуратный, по службе исполнителен
и у начальства несколько на виду по причине родителя, то
и стоял я,
могу сказать, на лучшей линии…
— В порту, где происходят ремонт
и постройка морского флота судов. Оклады тогда шли не очень чтобы сказать большие, но сторонний доход по тому времени выпадал обильно, — просто
было!
Можете судить по тому, что с должности редкий день уходили не обмотавшись…
«Нет, — мой опять говорит, — не так! Сам подумай: мой Вася
может время от времени в чины взойти, а твоя дочь какая
есть, такая
и останется, только что стареть
будет. Тебе бы по-настоящему
и десять тысяч дать не обидно…»
— Ох-хо-хо! Так-то вот из пустяков началось. Надо же вам сказать, что начальник наш, действительно, на Раю начал умильным оком поглядывать. Он хотя, скажем, не полный генерал
был, да мы-то в правлении всегда его вашим превосходительством звали. Сам приказал: «Для чужих я, говорит,
может,
и меньше полковника, а своим подчиненным я бог
и царь!»
Я взглянул,
и на меня пахнуло давно прошедшим. Книга
была издания 60-х годов, полуспециального содержания по естествознанию. Она целиком принадлежала тому общественному настроению, когда молодое у нас изучение природы гордо выступало на завоевание мира. Мир остался незавоеванным, но из-под схлынувшей свежей волны взошло все-таки много побегов. Между прочим, движение это дало нам немало славных имен. Одно из этих имен — хотя,
быть может,
и не из первых рядов — стояло на обложке книги.
А родитель у меня, надо заметить, хладнокровен
был. Шею имел покойник короткую,
и доктора сказали, что
может ему от волнения крови произойти внезапная кончина. Поэтому кричать там или ругаться шибко не любили. Только, бывало, лицо нальется, а голос
и не дрогнет.
— Ну,
выпьем! — сказал Копыленков. — Все, что ли? Очень уж страшно. Ах, братец ты мой!
И отчаянные же вы, право, отчаянные!.. Как это вы
можете только…
Неточные совпадения
Хлестаков. Поросенок ты скверный… Как же они
едят, а я не
ем? Отчего же я, черт возьми, не
могу так же? Разве они не такие же проезжающие, как
и я?
Аммос Федорович. А черт его знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а
может быть,
и того еще хуже.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что
и на свете еще не
было, что
может все сделать, все, все, все!
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал
было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не
могу, не
могу! слышу, что не
могу! тянет, так вот
и тянет! В одном ухе так вот
и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!»
И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз.
И руки дрожат,
и все помутилось.
Городничий. Жаловаться? А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост
и написал дерева на двадцать тысяч, тогда как его
и на сто рублей не
было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я, показавши это на тебя,
мог бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?