Неточные совпадения
Хлестаков. Поросенок ты скверный… Как же они
едят, а я не
ем? Отчего же я, черт возьми, не
могу так же? Разве они не такие же проезжающие, как
и я?
Аммос Федорович. А черт его знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а
может быть,
и того еще хуже.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что
и на свете еще не
было, что
может все сделать, все, все, все!
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал
было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не
могу, не
могу! слышу, что не
могу! тянет, так вот
и тянет! В одном ухе так вот
и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!»
И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз.
И руки дрожат,
и все помутилось.
Городничий. Жаловаться? А кто тебе помог сплутовать, когда ты строил мост
и написал дерева на двадцать тысяч, тогда как его
и на сто рублей не
было? Я помог тебе, козлиная борода! Ты позабыл это? Я, показавши это на тебя,
мог бы тебя также спровадить в Сибирь. Что скажешь? а?
И был сначала тихонький:
«Платите сколько
можете».
Милон. Не
могу. Мне велено
и солдат вести без промедления… да, сверх того, я сам горю нетерпением
быть в Москве.
Стародум.
И не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я еще той веры, что человек не
может быть и развращен столько, чтоб
мог спокойно смотреть на то, что видим.
Г-жа Простакова (обробев
и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно
было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не
могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Г-жа Простакова. Батюшка, вить робенок,
может быть, свое счастье прорекает: авось-либо сподобит Бог
быть ему
и впрямь твоим племянничком.
Софья. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я не
могла и на это глупое предложение отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена
была я скрыть мое чувство.
—
И так это меня обидело, — продолжала она, всхлипывая, — уж
и не знаю как!"За что же, мол, ты бога-то обидел?" — говорю я ему. А он не то чтобы что, плюнул мне прямо в глаза:"Утрись, говорит,
может,
будешь видеть", —
и был таков.
Прыщ
был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так, казалось,
и говорил: не смотрите на то, что у меня седые усы: я
могу! я еще очень
могу! Он
был румян, имел алые
и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него
была деятельная
и бодрая, жест быстрый.
И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так
и играли на плечах при малейшем его движении.
Таким образом оказывалось, что Бородавкин
поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"
была доведена в нем почти до исступления. Дни
и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось
и наполнило вселенную пылью
и мусором.
И так думал
и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не
мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Дети, которые при рождении оказываются не обещающими
быть твердыми в бедствиях, умерщвляются; люди крайне престарелые
и негодные для работ тоже
могут быть умерщвляемы, но только в таком случае, если, по соображениям околоточных надзирателей, в общей экономии наличных сил города чувствуется излишек.
Очень
может быть, что так бы
и кончилось это дело измором, если б бригадир своим административным неискусством сам не взволновал общественного мнения.
Он не без основания утверждал, что голова
могла быть опорожнена не иначе как с согласия самого же градоначальника
и что в деле этом принимал участие человек, несомненно принадлежащий к ремесленному цеху, так как на столе, в числе вещественных доказательств, оказались: долото, буравчик
и английская пилка.
Произошел обычный прием,
и тут в первый раз в жизни пришлось глуповцам на деле изведать, каким горьким испытаниям
может быть подвергнуто самое упорное начальстволюбие.
Казалось, что ежели человека, ради сравнения с сверстниками, лишают жизни, то хотя лично для него,
быть может, особливого благополучия от сего не произойдет, но для сохранения общественной гармонии это полезно
и даже необходимо.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало
быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие
есть насчет этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а
может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой
и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Я, конечно, не хочу этим выразить, что мундир
может действовать
и распоряжаться независимо от содержащегося в нем человека, но, кажется, смело можно утверждать, что при блестящем мундире даже худосочные градоначальники —
и те
могут быть на службе терпимы.
Почувствовавши себя на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался в небеса. Но так как архитекторов у них не
было, а плотники
были неученые
и не всегда трезвые, то довели башню до половины
и бросили,
и только,
быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Конечно, с первого взгляда
может показаться странным, что Бородавкин девять дней сряду кружит по выгону; но не должно забывать, во-первых, что ему незачем
было торопиться, так как можно
было заранее предсказать, что предприятие его во всяком случае окончится успехом,
и, во-вторых, что всякий администратор охотно прибегает к эволюциям, дабы поразить воображение обывателей.
Угрюмые
и отчасти саркастические нравы с трудом уступали усилиям начальственной цивилизации, как ни старалась последняя внушить, что галдение
и крамолы ни в каком случае не
могут быть терпимы в качестве"постоянных занятий".
Другого градоначальника я знал весьма тощего, который тоже не имел успеха, потому что едва появился в своем городе, как сразу же
был прозван от обывателей одною из тощих фараоновых коров,
и затем уж ни одно из его распоряжений действительной силы иметь не
могло.
Мало того, начались убийства,
и на самом городском выгоне поднято
было туловище неизвестного человека, в котором, по фалдочкам, хотя
и признали лейб-кампанца, но ни капитан-исправник, ни прочие члены временного отделения, как ни бились, не
могли отыскать отделенной от туловища головы.
Никто не
мог обвинить его в воинственной предприимчивости, как обвиняли, например, Бородавкина, ни в порывах безумной ярости, которым
были подвержены Брудастый, Негодяев
и многие другие.
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума
и сердца; но у него
был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу
и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его
было до такой степени изощрено, что он
мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Я же, с своей стороны, изведав это средство на практике,
могу засвидетельствовать, что не дальше, как на сих днях благодаря оному раскрыл слабые действия одного капитан-исправника, который
и был вследствие того представлен мною к увольнению от должности.
Претерпеть Бородавкина для того, чтоб познать пользу употребления некоторых злаков; претерпеть Урус-Кугуш-Кильдибаева для того, чтобы ознакомиться с настоящею отвагою, — как хотите, а такой удел не
может быть назван ни истинно нормальным, ни особенно лестным, хотя, с другой стороны,
и нельзя отрицать, что некоторые злаки действительно полезны, да
и отвага, употребленная в свое время
и в своем месте, тоже не вредит.
Произошло объяснение; откупщик доказывал, что он
и прежде
был готов по мере возможности; Беневоленский же возражал, что он в прежнем неопределенном положении оставаться не
может; что такое выражение, как"мера возможности", ничего не говорит ни уму, ни сердцу
и что ясен только закон.
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город
и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига
были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно
и сбивчиво. Но так как не
было той силы в природе, которая
могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни
было, то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в известном смысле
было прочнее его.
Развращение нравов дошло до того, что глуповцы посягнули проникнуть в тайну построения миров
и открыто рукоплескали учителю каллиграфии, который, выйдя из пределов своей специальности, проповедовал с кафедры, что мир не
мог быть сотворен в шесть дней.
Из рассказов летописца видно, что они
и рады
были не бунтовать, но никак не
могли устроить это, ибо не знали, в чем заключается бунт.
Начались справки, какие меры
были употреблены Двоекуровым, чтобы достигнуть успеха в затеянном деле, но так как архивные дела, по обыкновению, оказались сгоревшими (а
быть может,
и умышленно уничтоженными), то пришлось удовольствоваться изустными преданиями
и рассказами.
В стогах не
могло быть по пятидесяти возов,
и, чтоб уличить мужиков, Левин велел сейчас же вызвать возившие сено подводы, поднять один стог
и перевезти в сарай.
— Вполне ли они известны? — с тонкою улыбкой вмешался Сергей Иванович. — Теперь признано, что настоящее образование
может быть только чисто классическое; но мы видим ожесточенные споры той
и другой стороны,
и нельзя отрицать, чтоб
и противный лагерь не имел сильных доводов в свою пользу.
Брат лег
и ― спал или не спал ― но, как больной, ворочался, кашлял
и, когда не
мог откашляться, что-то ворчал. Иногда, когда он тяжело вздыхал, он говорил: «Ах, Боже мой» Иногда, когда мокрота душила его, он с досадой выговаривал: «А! чорт!» Левин долго не спал, слушая его. Мысли Левина
были самые разнообразные, но конец всех мыслей
был один: смерть.
— Я не
буду судиться. Я никогда не зарежу,
и мне этого нe нужно. Ну уж! — продолжал он, опять перескакивая к совершенно нейдущему к делу, — наши земские учреждения
и всё это — похоже на березки, которые мы натыкали, как в Троицын день, для того чтобы
было похоже на лес, который сам вырос в Европе,
и не
могу я от души поливать
и верить в эти березки!
— Я не сказала тебе вчера, — начала она, быстро
и тяжело дыша, — что, возвращаясь домой с Алексеем Александровичем, я объявила ему всё… сказала, что я не
могу быть его женой, что…
и всё сказала.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее,
и говорил, что ему хорошо, нигде не больно
и что он чувствует аппетит
и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп,
и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он
был, как ни очевидно
было при взгляде на него, что он не
может выздороветь, Левин
и Кити находились этот час в одном
и том же счастливом
и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.
Длинный белый остов спины с огромными, выдающимися лопатками
и торчащими ребрами
и позвонками
был обнажен,
и Марья Николаевна с лакеем запутались в рукаве рубашки
и не
могли направить в него длинную висевшую руку.
Дарья Александровна выглянула вперед
и обрадовалась, увидав в серой шляпе
и сером пальто знакомую фигуру Левина, шедшего им навстречу. Она
и всегда рада ему
была, но теперь особенно рада
была, что он видит ее во всей ее славе. Никто лучше Левина не
мог понять ее величия.
«Разумеется, я не завидую
и не
могу завидовать Серпуховскому; но его возвышение показывает мне, что стоит выждать время,
и карьера человека, как я,
может быть сделана очень скоро.
Он не верит
и в мою любовь к сыну или презирает (как он всегда
и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я не брошу сына, не
могу бросить сына, что без сына не
может быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив сына
и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает
и знает, что я не в силах
буду сделать этого».
— Алексей Александрович, — сказала она, взглядывая на него
и не опуская глаз под его устремленным на ее прическу взором, — я преступная женщина, я дурная женщина, но я то же, что я
была, что я сказала вам тогда,
и приехала сказать вам, что я не
могу ничего переменить.
— Опасность в скачках военных, кавалерийских,
есть необходимое условие скачек. Если Англия
может указать в военной истории на самые блестящие кавалерийские дела, то только благодаря тому, что она исторически развивала в себе эту силу
и животных
и людей. Спорт, по моему мнению, имеет большое значение,
и, как всегда, мы видим только самое поверхностное.
Она поехала в игрушечную лавку, накупила игрушек
и обдумала план действий. Она приедет рано утром, в 8 часов, когда Алексей Александрович еще, верно, не вставал. Она
будет иметь в руках деньги, которые даст швейцару
и лакею, с тем чтоб они пустили ее,
и, не поднимая вуаля, скажет, что она от крестного отца Сережи приехала поздравить
и что ей поручено поставить игрушки у кровати сына. Она не приготовила только тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего не
могла придумать.
Кити смотрела на всех такими же отсутствующими глазами, как
и Левин. На все обращенные к ней речи она
могла отвечать только улыбкой счастья, которая теперь
была ей так естественна.
Он не
мог потому, что в душе его
были требования более для него обязательные, чем те, которые заявляли отец
и педагог.