Неточные совпадения
Иосиф Делинский, именитый гражданин, бывший семь раз степен-ным посадником — и всякий раз с новыми услугами отечеству, с новою честию для своего имени, — всходит на железные ступени, открывает седую, почтенную свою голову, смиренно кланяется народу и говорит ему, что князь московский прислал в
Великий Новгород своего
боярина, который желает всенародно объявить его требования…
Но юные надменные новогородцы восклицают: «Смирись пред
великим народом!» Он медлит — тысячи голосов повторяют: «Смирись пред
великим народом!»
Боярин снимает шлем с головы своей — и шум умолкает.
Вспомните, когда он был мирным гостем посреди вас; вспомните, как вы удивлялись его величию, когда он, окруженный своими вельможами, шел по стогнам Новаграда в дом Ярославов; вспомните, с каким благоволением, с какою мудростию он беседовал с вашими
боярами о древностях новогородских, сидя на поставленном для него троне близ места Рюрикова, откуда взор его обнимал все концы града и веселью окрестности; вспомните, как вы единодушно восклицали: «Да здравствует князь московский,
великий и мудрый!» Такому ли государю не славно повиноваться, и для того единственно, чтобы вместе с ним совершенно освободить Россию от ига варваров?
Война, война Иоанну!» Напрасно посол московский желает еще говорить именем
великого князя и требует внимания, дерзкие подъемлют на него руку, и Марфа должна защитить
боярина.
В густоте дремучего леса, на берегу
великого озера Ильменя, жил мудрый и благочестивый отшельник Феодосии, дед Марфы-посадницы, некогда знатнейший из
бояр новогородских.
Часто Иоанн, видя славную гибель упорных новогородцев, восклицал горестно: «Я лишаюсь в них достойных моего сердца подданных!»
Бояре московские советовали ему удалиться от града, но
великая душа его содрогалась от мысли уступить непокорным.
В счастливые дни твои я молился в пустыне, но братья мои гибнут, и мне должно умереть с ними, да совершится клятвенный обет моей юности и рода Молинских!..» Иосиф Делийский, провождаемый тысячскими и
боярами, несет златую цепь из Софийского храма, возлагает ее на старца и говорит ему: «Будь еще посадником
великого града!
«Государь Новаграда!» — сказал он, и все
бояре московские радостно воскликнули: «Да здравствует
великий князь всея России и Новаграда!..» — «Государь! — продолжал старец.
Екатерина Ивановна родилась 11 мая 1731 года. Она была дочерью капитана флота Ивана Львовича Нарышкина. По отцу Екатерина Ивановна была внучка любимого дяди Петра
Великого боярина Льва Кирилловича, заведовавшего Посольским приказом и умершего в 1705 году. Он один из всех братьев царицы Натальи Кирилловны оставил мужское потомство.
Батюшка отец Игнатий обещался ему здешний народ приговаривать на новы места идти, и
великий боярин Потемкин с тем словом к царице возил его, и она, матушка, с отцом Игнатием разговор держала, про здешнее положенье расспрашивала и к руке своей царской старца Божия допустила.
Неточные совпадения
Рядом с палатами Голицына такое же обширное место принадлежало заклятому врагу Голицына —
боярину Троекурову, начальнику стрелецкого приказа. «За беду
боярину сталося, за
великую досаду показалося», что у «Васьки Голицына» такие палаты!
Тогда все тому подивилися, свита до земли преклонилася. Честной купец дал свое благословение дочери меньшой, любимой и молодому принцу-королевичу. И проздравили жениха с невестою сестры старшие завистные и все слуги верные,
бояре великие и кавалеры ратные, и нимало не медля принялись веселым пирком да за свадебку, и стали жить да поживать, добра наживать. Я сама там была, пиво-мед пила, по усам текло, да в рот не попало.
— Скопцы, действительно, у нас были в древности, — отвечал Евгений, — и в начале нынешнего тысячелетия занимали даже высшие степени нашей церковной иерархии: Иоанн, митрополит киевский, родом грек, и Ефим, тоже киевский митрополит, бывший до иночества старшим
боярином при князе Изяславе […князь Изяслав (1024—1078) —
великий князь киевский, сын Ярослава Мудрого.]; но это были лица единичные, случайные!..
— Да вот что, хозяин: беда случилась, хуже смерти пришлось; схватили окаянные опричники господина моего, повезли к Слободе с
великою крепостью, сидит он теперь, должно быть, в тюрьме, горем крутит, горе мыкает; а за что сидит, одному богу ведомо; не сотворил никакого дурна ни перед царем, ни перед господом; постоял лишь за правду, за
боярина Морозова да за боярыню его, когда они лукавством своим, среди веселья, на дом напали и дотла разорили.
Внутри оцепленного места расхаживали поручники и стряпчие обеих сторон. Тут же стояли
боярин и окольничий, приставленные к полю, и два дьяка, которым вместе с ними надлежало наблюдать за порядком боя. Одни из дьяков держал развернутый судебник Владимира Гусева, изданный еще при
великом князе Иоанне Васильевиче III, и толковал с товарищем своим о предвиденных случаях поединка.