Неточные совпадения
Екатерина хотела узнать сего полубога Россиян, и все дела, все законы Его, вместе с древнейшими летописями нашего
государства,
были предметом Ее живейшего любопытства.
Монархиня знала, что Империя Оттоманская, по своему закону и духу правления,
есть опасный враг России; что все союзы, все дружественные договоры с нею
будут только кратким перемирием и что единственный способ утвердить покой нашего
государства есть ослабить сего природного и вечного неприятеля Христиан, — знала и совершила.
Едва Монархиня успела привести в лучший порядок внутреннее правление
государства, уже дерзостный Мустафа оскорбил величие России; объявил себя союзником Польских мятежников; требовал, чтобы войско наше оставило Станислава им в жертву; и наконец, презирая священное право народов, заключил в темницу того, кто при его Дворе
был образом Екатерины!
Одно слово Монархини решало судьбу
государств: ибо в след за ним готовы
были лететь непобедимые!
Не только благо нашего отечества, но и благо целого мира утверждено победами Екатерины. Давно ли еще знамя лжепророка грозило стенам Венским? Новый Магомет II мог
быть новым истребителем
государств Европейских: сколь же бедственны успехи Оттоманского оружия для человечества и просвещения? Теперь варвары уже не опасны для Европы; теперь слабый Паша Виддина презирает могущество Порты!.. И сия безопасность
есть дело Великой Екатерины, Которая потрясла и разрушила сей колосс ужасный.
Екатерина Завоевательница стоит на ряду с первыми Героями вселенной; мир удивлялся блестящим успехам Ее оружия — но Россия обожает Ее уставы, и воинская слава Героини затмевается в Ней славою Образовательницы
государства. Меч
был первым властелином людей, но одни законы могли
быть основанием их гражданского счастья; и находя множество Героев в Истории, едва знаем несколько имен, напоминающих разуму мудрость законодательную.
Монархиня презирала и самые дерзкие суждения, когда оные происходили единственно от легкомыслия и не могли иметь вредных следствий для
государства: ибо Она знала, что личная безопасность
есть первое для человека благо; и что без нее жизнь наша, среди всех иных способов счастия и наслаждения
есть вечное, мучительное беспокойство.
Повелев собраться Государственным Чинам или Депутатам из всех судилищ, из всех частей Империи, чтобы они предложили свои мысли о полезных уставах для
государства, Великая говорит: «Наше первое желание
есть видеть народ Российский столь счастливым и довольным, сколь далеко человеческое счастие и довольствие может на сей земле простираться.
«Государь
есть источник всякой власти в Монархии» (19); «но сия власть должна действовать чрез некоторые посредства, некоторым определенным образом: рождаются Правительства и закон, которые делают твердым и неподвижным установление всякого
государства» (20,21).
Таким образом, Сенат в отношении к Монарху
есть совесть Его, а в отношении к народу — рука Монарха; вообще же он служит эгидою для
государства,
будучи главным блюстителем порядка.
Монархиня говорит, что истинное оскорбление Величества
есть только злодейский умысел против Государя (478); что не должно наказывать за слова как за действия (481), кроме случая, в котором возмутитель проповедует мятеж и бунт, следственно, уже действует (480); что слова всего более подвержены изъяснениям и толкам; что безрассудная нескромность не
есть злоба (481); что для самого безумного носителя имени Царей должно определить только исправительное наказание (482); что в «самодержавном
государстве хотя и нетерпимы язвительные сочинения, но что их не должно вменять в преступление, ибо излишняя строгость в рассуждении сего
будет угнетением разума, производит невежество, отнимает охоту писать и гасит дарования ума» (484).
Сообразуясь с уставами нашего
государства, Она предлагает иные способы награды для тех, которые, потом лица своего орошая землю, извлекают из недр ее истинные сокровища людей, гораздо драгоценнейшие Перуанского злата и Бразильских диамантов; «главное же ободрение сельского трудолюбия
есть, по словам Ее, право собственности: всякий печется о своем более, нежели о том, что другому принадлежит или что другие могут отнять у него (295, 296...
Уже Депутаты Российские сообщали друг другу свои мысли о предметах общего Уложения, и жезл Маршала гремел в торжественных их собраниях. Екатерина невидимо внимала каждому слову, и Россия
была в ожидании… Но Турецкая война воспылала, и Монархиня обратила Свое внимание на внешнюю безопасность
государства.
Но собрание Депутатов
было полезно: ибо мысли их открыли Монархине источник разных злоупотреблений в
государстве. Прославив благую волю Свою, почтив народ доверенностию, убедив его таким опытом в Ее благотворных намерениях, Она решилась Сама
быть Законодательницею России.
— Монархическое Правление требует такого соединения блюстительных властей в одном человеке, для хранения порядка в разных уделах
государства — и когда Франция вышла из бурного хаоса безначалия и снова заняла место свое между Европейскими Державами, тогда хитрый властелин ее, наученный опытностию, должен
был для лучшего благоустройства установить Префектов, которые
суть не что иное, как Наместники Государевы.
С того времени провинции и села оживились присутствием многих Благородных, которые могли с честию оставить воинскую службу; они вели спокойную, но праздную и для
государства мало полезную жизнь; хозяйство и ловля зверей, которая приятным образом напоминала им воинскую деятельность,
были единственным их занятием.
Если иностранные Писатели доныне говорят, что в России нет Среднего состояния, то пожалеем об их дерзком невежестве, но скажем, что Екатерина даровала сему важному состоянию истинную политическую жизнь и цену: что все прежние его установления
были недостаточны, нетверды и не образовали полной системы; что Она первая обратила его в государственное достоинство, которое основано на трудолюбии и добрых нравах и которое может
быть утрачено пороками [См.: «Городовое Положение».]; что Она первая поставила на его главную степень цвет ума и талантов — мужей, просвещенных науками, украшенных изящными дарованиями [Ученые и художники по сему закону имеют право на достоинство Именитых Граждан.]; и чрез то утвердила законом, что
государство, уважая общественную пользу трудолюбием снисканных богатств, равномерно уважает и личные таланты, и признает их нужными для своего благоденствия.
Герой, искусный Министр, мудрый Судия —
есть, конечно, украшение и честь
государства; но благодетель юности не менее их достоин жить в памяти благодарных граждан.
Таким образом, Монархиня благотворила юности и человечеству в своей Империи, ведая, что самые мудрые законы без добрых нравов не сделают
государства счастливым и что нравы должны
быть впечатлеваемы на заре жизни.
Она с самого Своего вступления на престол пеклась о физическом благосостоянии России; установила Медицинскую Коллегию, и предписала ей [Прежде
была Медицинская Канцелярия.] не только снабдить
государство искусными врачами, но и собирать все местные сведения о болезнях народных, об их причинах; искать лекарств простейших на всякую болезнь, особливо для земледельцев; исследовать врачебную силу трав Российских, и всякое полезное открытие немедленно обнародывать для общего блага.
В Ее царствование Российская Академия Наук еще более приобрела знаменитых Членов и сделалась несравненно полезнее для отечества, во-первых, «Ежемесячными сочинениями», которые,
будучи магазином исторических и других любопытных сведений, распространяли их в
государстве; во-вторых, путешествиями ее Профессоров по всем обширным странам России — намерение великое, достойное Екатерины!
И если мы видим ныне столь многих достойных судей в столицах и в самых отдаленных Губерниях; если слог приказный уже не всегда устрашает нас своим варварством; если необходимые правила Логики и языка соблюдаются нередко в определенных судилищах; если Министерство находит всегда довольно юношей, способных
быть его орудиями и служить отечеству во всех частях своими знаниями — то
государство обязано сею пользою Московскому Университету...
Она знала Россию, как только одни чрезвычайные умы могут знать
государство и народы; знала даже меру Своим благодеяниям, ибо самое добро в философическом смысле может
быть вредно в Политике, как скоро оно несоразмерно с гражданским состоянием народа.
Не те одни
были неутешны, которые наслаждались лицезрением Великой, внимали пленительным словам Премудрой, окружали трон Ее; нет, вся Россия проливала горестные слезы, ибо Она не для любимцев, а для России царствовала; не только некоторым, но всем благотворила — и слезы чувствительных сердец текли Ей в жертву с равным жаром в столицах и в самых отдаленных пределах
государства.
Неточные совпадения
Правдин. Госпожа бесчеловечная, которой злонравие в благоучрежденном
государстве терпимо
быть не может. (Простакову.) Подите.
Стародум. Оно и должно
быть залогом благосостояния
государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да молодой барин.
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в
государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны
быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью,
были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
Если я позабочусь о сохраненье, сбереженье и улучшенье участи вверенных мне людей и представлю
государству триста исправнейших, трезвых, работящих подданных — чем моя служба
будет хуже службы какого-нибудь начальника отделения Леницына?
Чичиков начал как-то очень отдаленно, коснулся вообще всего русского
государства и отозвался с большою похвалою об его пространстве, сказал, что даже самая древняя римская монархия не
была так велика, и иностранцы справедливо удивляются…