Неточные совпадения
Но представьте — от какого-то огня эта непроницаемая
поверхность вдруг размягчилась, и уж ничто не скользит
по ней —
все проникает внутрь, туда, в этот зеркальный мир, куда мы с любопытством заглядываем детьми — дети вовсе не так глупы, уверяю вас.
Начало координат во
всей этой истории — конечно, Древний Дом. Из этой точки — оси Х-ов, Y-ов, Z-ов, на которых для меня с недавнего времени построен
весь мир.
По оси Х-ов (Проспекту 59‑му) я шел пешком к началу координат. Во мне — пестрым вихрем вчерашнее: опрокинутые дома и люди, мучительно-посторонние руки, сверкающие ножницы, остро-капающие капли из умывальника — так было, было однажды. И
все это, разрывая мясо, стремительно крутится там — за расплавленной от огня
поверхностью, где «душа».
Неточные совпадения
Гребцы, хвативши разом в двадцать четыре весла, подымали вдруг
все весла вверх, и катер сам собой, как легкая птица, стремился
по недвижной зеркальной
поверхности.
Собакевич слушал
все по-прежнему, нагнувши голову, и хоть бы что-нибудь похожее на выражение показалось на лице его. Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но вовсе не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что
все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на
поверхности.
Вся поверхность земли представлялася зелено-золотым океаном,
по которому брызнули миллионы разных цветов.
Плавание в южном полушарии замедлялось противным зюйд-остовым пассатом;
по меридиану уже идти было нельзя: диагональ отводила нас в сторону,
все к Америке. 6-7 узлов был самый большой ход. «Ну вот вам и лето! — говорил дед, красный,
весь в поту, одетый в прюнелевые ботинки, но,
по обыкновению, застегнутый на
все пуговицы. — Вот и акулы, вот и Южный Крест, вон и «Магеллановы облака» и «Угольные мешки!» Тут уж особенно заметно целыми стаями начали реять над
поверхностью воды летучие рыбы.
Но эта слабость и узость человеческого сознания, эта выброшенность человека на
поверхность не может быть опровержением той великой истины, что каждый человек — всемирный
по своей природе и что в нем и для него совершается
вся история.