Неточные совпадения
Ясно: поводов для зависти нет уже никаких, знаменатель дроби счастья приведен к
нулю — дробь превращается в великолепную бесконечность.
— Да, милейший математик, к счастью, к счастью, к счастью! Мы — счастливейшее среднее арифметическое… Как это у вас говорится: проинтегрировать от
нуля до бесконечности — от кретина до Шекспира… Так!
Человеческая история идет вверх кругами — как аэро. Круги разные — золотые, кровавые, но все они одинаково разделены на 360 градусов. И вот от
нуля — вперед: 10, 20, 200, 360 градусов — опять
нуль. Да, мы вернулись к
нулю — да. Но для моего математически мыслящего ума ясно:
нуль — совсем другой, новый. Мы пошли от
нуля вправо — мы вернулись к
нулю слева, и потому: вместо плюса
нуль — у нас минус
нуль. Понимаете?
Этот
Нуль мне видится каким-то молчаливым, громадным, узким, острым, как нож, утесом. В свирепой, косматой темноте, затаив дыхание, мы отчалили от черной ночной стороны Нулевого Утеса. Века — мы, Колумбы, плыли, плыли, мы обогнули всю землю кругом, и, наконец, ура! Салют — и все на мачты: перед нами — другой, дотоле неведомый бок Нулевого Утеса, озаренный полярным сиянием Единого Государства, голубая глыба, искры радуги, солнца — сотни солнц, миллиарды радуг…
Если мир бесконечен, то средняя плотность материи в нем должна быть равна
нулю.
А так как она не
нуль — это мы знаем, — то, следовательно, Вселенная — конечна, она сферической формы, и квадрат вселенского радиуса у2 равен средней плотности, умноженной на…
Неточные совпадения
Митрофан (вычисляя, шепчет).
Нуль да
нуль —
нуль. Один да один… (Задумался.)
Хотя он и должен был признать, что в восточной, самой большой части России рента еще
нуль, что заработная плата выражается для девяти десятых восьмидесятимиллионного русского населения только пропитанием самих себя и что капитал еще не существует иначе, как в виде самых первобытных орудий, но он только с этой точки зрения рассматривал всякого рабочего, хотя во многом и не соглашался с экономистами и имел свою новую теорию о заработной плате, которую он и изложил Левину.
Чичикову осталось сделать то же самое движенье губами, которое делает человек, как дело идет на
нуль и оканчивается ничем.
Я поставлю полные баллы во всех науках тому, кто ни аза не знает, да ведет себя похвально; а в ком я вижу дурной дух да насмешливость, я тому
нуль, хотя он Солона заткни за пояс!» Так говорил учитель, не любивший насмерть Крылова за то, что он сказал: «По мне, уж лучше пей, да дело разумей», — и всегда рассказывавший с наслаждением в лице и в глазах, как в том училище, где он преподавал прежде, такая была тишина, что слышно было, как муха летит; что ни один из учеников в течение круглого года не кашлянул и не высморкался в классе и что до самого звонка нельзя было узнать, был ли кто там или нет.
Но дружбы нет и той меж нами. // Все предрассудки истребя, // Мы почитаем всех
нулями, // А единицами — себя. // Мы все глядим в Наполеоны; // Двуногих тварей миллионы // Для нас орудие одно, // Нам чувство дико и смешно. // Сноснее многих был Евгений; // Хоть он людей, конечно, знал // И вообще их презирал, — // Но (правил нет без исключений) // Иных он очень отличал // И вчуже чувство уважал.