Неточные совпадения
R-13, бледный, ни на кого не глядя (не ждал от него этой застенчивости), — спустился, сел. На один мельчайший дифференциал секунды мне мелькнуло рядом с ним чье-то лицо — острый, черный треугольник — и тотчас же стерлось: мои глаза — тысячи глаз — туда, наверх, к Машине. Там — третий чугунный жест нечеловеческой руки. И, колеблемый невидимым
ветром, — преступник идет, медленно, ступень — еще — и вот шаг, последний
в его жизни — и он лицом к небу, с запрокинутой назад
головой — на последнем своем ложе.
Но как объяснить всего себя, всю свою болезнь, записанную на этих страницах. И я потухаю, покорно иду… Лист, сорванный с дерева неожиданным ударом
ветра, покорно падает вниз, но по пути кружится, цепляется за каждую знакомую ветку, развилку, сучок: так я цеплялся за каждую из безмолвных шаров-голов, за прозрачный лед стен, за воткнутую
в облако голубую иглу аккумуляторной башни.
«Благодетель — есть необходимая для человечества усовершенствованнейшая дезинфекция, и вследствие этого
в организме Единого Государства никакая перистальтика…» — я прыгающим пером выдавливал эту совершенную бессмыслицу и нагибался над столом все ниже, а
в голове — сумасшедшая кузница, и спиною я слышал — брякнула ручка двери, опахнуло
ветром, кресло подо мною заплясало…
На углу,
в аудиториуме — широко разинута дверь, и оттуда — медленная, грузная колонна, человек пятьдесят. Впрочем, «человек» — это не то: не ноги — а какие-то тяжелые, скованные, ворочающиеся от невидимого привода колеса; не люди — а какие-то человекообразные тракторы. Над
головами у них хлопает по
ветру белое знамя с вышитым золотым солнцем — и
в лучах надпись: «Мы первые! Мы — уже оперированы! Все за нами!»
Они медленно, неудержимо пропахали сквозь толпу — и ясно, будь вместо нас на пути у них стена, дерево, дом — они все так же, не останавливаясь, пропахали бы сквозь стену, дерево, дом. Вот — они уже на середине проспекта. Свинтившись под руку — растянулись
в цепь, лицом к нам. И мы — напряженный, ощетинившийся
головами комок — ждем. Шеи гусино вытянуты. Тучи.
Ветер свистит.
И вот — один.
Ветер, серые, низкие — совсем над
головой — сумерки. На мокром стекле тротуара — очень глубоко — опрокинуты огни, стены, движущиеся вверх ногами фигуры. И невероятно тяжелый сверток
в руке — тянет меня вглубь, ко дну.
— Что ж ему? — сказал Марко Данилыч. — Врать не цепом молотить, не тяжело. Из озорства, а не из корысти людей он обманывает. Любо, видите, как другой по его милости впросак попадается. Говорю вам,
ветер в голове. Все бы ему над кем покуражиться.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. У тебя вечно какой-то сквозной
ветер разгуливает
в голове; ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина. Что тебе глядеть на них? не нужно тебе глядеть на них. Тебе есть примеры другие — перед тобою мать твоя. Вот каким примерам ты должна следовать.
И Дунька и Матренка бесчинствовали несказанно. Выходили на улицу и кулаками сшибали проходящим
головы, ходили
в одиночку на кабаки и разбивали их, ловили молодых парней и прятали их
в подполья, ели младенцев, а у женщин вырезали груди и тоже ели. Распустивши волоса по
ветру,
в одном утреннем неглиже, они бегали по городским улицам, словно исступленные, плевались, кусались и произносили неподобные слова.
Когда ночная роса и горный
ветер освежили мою горячую
голову и мысли пришли
в обычный порядок, то я понял, что гнаться за погибшим счастием бесполезно и безрассудно. Чего мне еще надобно? — ее видеть? — зачем? не все ли кончено между нами? Один горький прощальный поцелуй не обогатит моих воспоминаний, а после него нам только труднее будет расставаться.
И точно, дорога опасная: направо висели над нашими
головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве
ветра оборваться
в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который
в иных местах проваливался под ногами,
в других превращался
в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням.
На этот раз
ветер дунул с другой стороны, и все слова были услышаны козаками. Но за такой совет достался ему тут же удар обухом по
голове, который переворотил все
в глазах его.