Широкоплечий вахмистр
принял лошадь Зарецкого, который, пройдя шагов сто вперед, подошел к батарее. Канонеры, раздувая свои фитили, стояли в готовности подле пушек, а командующий орудиями артиллерийской поручик и человека три пехотных офицеров толпились вокруг зарядного ящика, из которого высокий фейерверкер вынимал манерку с водкою, сыр и несколько хлебов.
Неточные совпадения
Зарецкой с своим эскадроном
принял направо, а Рославлев пустился прямо через плотину, вдоль которой свистели неприятельские пули. Подъехав к мельнице, он с удивлением увидел, что между ею и мучным амбаром, построенным также на плотине, прижавшись к стенке, стоял какой-то кавалерийской офицер на вороной
лошади. Удивление его исчезло, когда он узнал в этом храбром воине князя Блесткина.
Он повернул свою
лошадь и через несколько минут, выехав за Тверскую заставу,
принял направо полем к Марьиной роще.
Зарецкой
приметил, что многие из них таскали за собой обывателей из простого народа, на которых, как на вьючных
лошадей, накладывали мешки с картофелем, репою и другими огородными овощами.
— Здравствуй, Дюран! — сказал кто-то на французском языке позади Зарецкого. — Ну что, доволен ли ты своей
лошадью? — продолжал тот же голос, и так близко, что Зарецкой оглянулся и увидел подле себя кавалерийского офицера, который, отступя шаг назад, вскричал с удивлением: — Ах, боже мой! я ошибся… извините!.. я
принял вас за моего приятеля… но неужели он продал вам свою
лошадь?.. Да! Это точно она!.. Позвольте спросить, дорого ли вы за нее заплатили?
Рославлев, видя, что
лошадь его издыхает, решился идти пешком по дороге, которая по всем
приметам должна была скоро вывести его на жилое место.
— Так отправляйтесь вслед за пленными. Потрудитесь, Владимир Сергеевич, выбрать любую
лошадь из отбитых у неприятеля, да и с богом! Не надобно терять времени; догоняйте скорее транспорт, над которым, Зарецкой, вы можете
принять команду: я пошлю с вами казака.
У крыльца он велел человеку
принять лошадь Синтяниной и, введя ее в маленькую гостиную, попросил подождать. Генеральша осталась одна. Прошло несколько минут. Это ей было неприятно, и у нее мелькнула мысль велеть подать свою лошадь и уехать, но в эту самую минуту в комнату вошел переодетый Горданов. Он извинился, что заставил себя ждать, и спросил, чем может служить.
Наш денщик, старый грузин Михако,
принимал лошадь деда, а старик Магомет, едва кивнув головой моей матери, брал меня на руки и нес в дом.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого
приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А
лошадей бы важных здесь дали.
Он слышал шаги Степана Аркадьича,
принимая их за дальний топот
лошадей, слышал хрупкий звук оторвавшегося с кореньями угла кочки, на которую он наступил,
принимая этот звук за полет дупеля.
— Сейчас, сейчас. На другой день утром рано приехал Казбич и пригнал десяток баранов на продажу. Привязав
лошадь у забора, он вошел ко мне; я попотчевал его чаем, потому что хотя разбойник он, а все-таки был моим кунаком. [Кунак — значит приятель. (
Прим. М. Ю. Лермонтова.)]
У князя в сакле собралось уже множество народа. У азиатов, знаете, обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу. Нас
приняли со всеми почестями и повели в кунацкую. Я, однако ж, не позабыл подметить, где поставили наших
лошадей, знаете, для непредвидимого случая.
Поутру пришли меня звать от имени Пугачева. Я пошел к нему. У ворот его стояла кибитка, запряженная тройкою татарских
лошадей. Народ толпился на улице. В сенях встретил я Пугачева: он был одет по-дорожному, в шубе и в киргизской шапке. Вчерашние собеседники окружали его,
приняв на себя вид подобострастия, который сильно противуречил всему, чему я был свидетелем накануне. Пугачев весело со мною поздоровался и велел мне садиться с ним в кибитку.