Неточные совпадения
Лишь только мы завернули
На этот… другой путь,
Часовой сразу 2 пули
Всадил коменданту в грудь.
Потом выстрелил в меня.
Я упал…
Потом он громко свистнул,
И вдруг, как из-под земли,
Сугробы взрывая,
Нас окружили в приступ
Около двухсот негодяев.
Машинисту связали руки,
В рот запихали платок.
Потом я услышал стуки
И взрыв, где
лежал песок.
Метель завывала чертом.
В плече моем ныть и течь.
Я притворился мертвым
И понял, что надо бечь.
Кто знал его, забыть не может, // Тоска по нем язвит и гложет, // И часто мысль туда летит, // Где гордый мученик зарыт. // Пустыня белая; над гробом // Неталый снег
лежит сугробом, // То солнце тусклое блестит, // То туча черная висит, // Встают смерчи, ревут бураны, // Седые стелются туманы, // Восходит день, ложится тьма, // Вороны каркают — и злятся, // Что до костей его добраться // Мешает вечная зима.
Неточные совпадения
Сугробы снега
лежали около нее и на крыше.
Я вскочил с постели, вышиб ногами и плечами обе рамы окна и выкинулся на двор, в
сугроб снега. В тот вечер у матери были гости, никто не слыхал, как я бил стекла и ломал рамы, мне пришлось пролежать в снегу довольно долго. Я ничего не сломал себе, только вывихнул руку из плеча да сильно изрезался стеклами, но у меня отнялись ноги, и месяца три я
лежал, совершенно не владея ими;
лежал и слушал, как всё более шумно живет дом, как часто там, внизу, хлопают двери, как много ходит людей.
Со свечой в руке взошла Наталья Сергевна в маленькую комнату, где
лежала Ольга; стены озарились, увешанные платьями и шубами, и тень от толстой госпожи упала на столик, покрытый пестрым платком; в этой комнате протекала половина жизни молодой девушки, прекрасной, пылкой… здесь ей снились часто молодые мужчины, стройные, ласковые, снились большие города с каменными домами и златоглавыми церквями; — здесь, когда зимой шумела мятелица и снег белыми клоками упадал на тусклое окно и собирался перед ним в высокий
сугроб, она любила смотреть, завернутая в теплую шубейку, на белые степи, серое небо и ветлы, обвешанные инеем и колеблемые взад и вперед; и тайные, неизъяснимые желания, какие бывают у девушки в семнадцать лет, волновали кровь ее; и досада заставляла плакать; вырывала иголку из рук.
Сани стояли боком, почти
лежали, лошадь по пузо уходила в
сугроб раскоряченными ногами и изредка тянула морду вниз, чтобы лизнуть мягкого пушистого снега, а Янсон полулежал в неудобной позе на санях и как будто дремал.
За крышами домов печально светилась Ока, кусок луны таял над нею, дальше чёрными
сугробами лежали бесконечные леса.