Неточные совпадения
— Лучше бы
пойти, Наташа; ведь ты же
хотела давеча и шляпку вот принесла. Помолись, Наташенька, помолись, чтобы тебе бог здоровья
послал, — уговаривала Анна Андреевна, робко смотря на дочь, как будто боялась ее.
— Да ведь ты же сама говорила сейчас Анне Андреевне, может быть,не
пойдешь из дому… ко всенощной. Стало быть, ты
хотела и остаться; стало быть, не решилась еще совершенно?
Согласись, Наташа: все
пойдет и прекрасно и счастливо, и любить вы будете друг друга сколько
захотите…
— Нет, в самом деле, — подхватил Ихменев, разгорячая сам себя с злобною, упорною радостию, — как ты думаешь, Ваня, ведь, право,
пойти! На что в Сибирь ехать! А лучше я вот завтра разоденусь, причешусь да приглажусь; Анна Андреевна манишку новую приготовит (к такому лицу уж нельзя иначе!), перчатки для полного бонтону купить да и
пойти к его сиятельству: батюшка, ваше сиятельство, кормилец, отец родной! Прости и помилуй, дай кусок хлеба, — жена, дети маленькие!.. Так ли, Анна Андреевна? Этого ли
хочешь?
Идя к ней от Ихменевых, я тревожно угадывал, что бы такое она
хотела сказать мне?
— А я думала, ты уж не придешь, — сказала она, подавая мне руку, —
хотела даже Мавру
послать к тебе узнать; думала, не заболел ли опять?
Не
хочу, чтоб против меня
шли!
—
Пошел!
Пошел!
Хочешь, чтоб шею наградили, — лениво пробасил дворник, как бы для одной только проформы. — Двоим любо, третий не суйся. Поклон, да и вон!
— К ней, к Бубновой. Она все говорит, что я ей должна много денег, что она маменьку на свои деньги похоронила… Я не
хочу, чтобы она бранила маменьку, я
хочу у ней работать и все ей заработаю… Тогда от нее сама и уйду. А теперь я опять к ней
пойду.
— А то такое, что и не знаю, что с ней делать, — продолжала Мавра, разводя руками. — Вчера еще было меня к нему
посылала, да два раза с дороги воротила. А сегодня так уж и со мной говорить не
хочет. Хоть бы ты его повидал. Я уж и отойти от нее не смею.
Да и, наконец, если
пойдет на дуэль, так князья-то наши и сами свадьбы не
захотят.
— Я сначала сама
пошла и ему не сказала. А он, как узнал, потом уж сам стал меня прогонять просить. Я стою на мосту, прошу у прохожих, а он ходит около моста, дожидается; и как увидит, что мне дали, так и бросится на меня и отнимет деньги, точно я утаить от него
хочу, не для него собираю.
Сначала я
пошел к старикам. Оба они хворали. Анна Андреевна была совсем больная; Николай Сергеич сидел у себя в кабинете. Он слышал, что я пришел, но я знал, что по обыкновению своему он выйдет не раньше, как через четверть часа, чтоб дать нам наговориться. Я не
хотел очень расстраивать Анну Андреевну и потому смягчал по возможности мой рассказ о вчерашнем вечере, но высказал правду; к удивлению моему, старушка хоть и огорчилась, но как-то без удивления приняла известие о возможности разрыва.
— Странная девочка. Я уверен, что она сумасшедшая. Представьте себе, сначала отвечала мне хорошо, но потом, когда разглядела меня, бросилась ко мне, вскрикнула, задрожала, вцепилась в меня… что-то
хочет сказать — не может. Признаюсь, я струсил,
хотел уж бежать от нее, но она,
слава богу, сама от меня убежала. Я был в изумлении. Как это вы уживаетесь?
— Третью. Про добродетель, мой юный питомец (вы мне позволите назвать вас этим сладким именем: кто знает, может быть, мои поучения
пойдут и впрок)… Итак, мой питомец, про добродетель я уж сказал вам: «чем добродетель добродетельнее, тем больше в ней эгоизма».
Хочу вам рассказать на эту тему один премиленький анекдот: я любил однажды девушку и любил почти искренно. Она даже многим для меня пожертвовала…
— И к чему, к чему, зачем обо мне все так беспокоятся? Я не
хочу, не
хочу! — вскрикнула вдруг Нелли в каком-то исступлении, — я милостыню
пойду просить!
Подымаясь на последнюю лестницу, которая, как я уже сказал прежде,
шла винтом, я заметил у ее дверей человека, который
хотел уже было постучаться, но, заслышав мои шаги, приостановился.
— А! Это ты! Ты! — вскричала она на меня. — Только ты один теперь остался. Ты его ненавидел! Ты никогда ему не мог простить, что я его полюбила… Теперь ты опять при мне! Что ж? Опять утешатьпришел меня, уговаривать, чтоб я
шла к отцу, который меня бросил и проклял. Я так и знала еще вчера, еще за два месяца!.. Не
хочу, не
хочу! Я сама проклинаю их!.. Поди прочь, я не могу тебя видеть! Прочь, прочь!
Расскажи, как он не
хотел прощать твою мать, и как она
посылала тебя к нему в свой предсмертный час, чтоб он пришел к ней простить ее, и как он не
хотел… и как она умерла.
Нелли в величайшем волнении встала с места и
хотела было
идти к дверям.
Я и сказала: к дедушке, просить денег, и она обрадовалась, потому что я уже рассказала мамаше все, как он прогнал меня от себя, и сказала ей, что не
хочу больше ходить к дедушке, хоть она и плакала и уговаривала меня
идти.
Я не знала,
идти ли, вдруг подошел один старичок, в золотых очках, — а он слышал, как я спрашивала рубль серебром, — нагнулся ко мне и спросил, для чего я непременно столько
хочу.
И скажи ему еще, что мне тяжело умирать…» Я и
пошла, постучалась к дедушке, он отворил и, как увидел меня, тотчас
хотел было передо мной дверь затворить, но я ухватилась за дверь обеими руками и закричала ему: «Мамаша умирает, вас зовет,
идите!..» Но он оттолкнул меня и захлопнул дверь.
Я замечаю, что Наташа в последнее время стала страшно ревнива к моим литературным успехам, к моей
славе. Она перечитывает все, что я в последний год напечатал, поминутно расспрашивает о дальнейших планах моих, интересуется каждой критикой, на меня написанной, сердится на иные и непременно
хочет, чтоб я высоко поставил себя в литературе. Желания ее выражаются до того сильно и настойчиво, что я даже удивляюсь теперешнему ее направлению.
Покамест за границей
шла одна справка, он уже здесь затеял другую, но, видно, не
хотел употреблять слишком официального пути и познакомился со мной.
Расскажи же ему, как умирала мамаша, как я осталась одна у Бубновой; расскажи, как ты видел меня у Бубновой, все, все расскажи и скажи тут же, что я лучше
хотела быть у Бубновой, а к нему не
пошла…
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто
хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды
пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Наскучило
идти — берешь извозчика и сидишь себе как барин, а не
хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет.
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что
хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Разговаривает все на тонкой деликатности, что разве только дворянству уступит;
пойдешь на Щукин — купцы тебе кричат: «Почтенный!»; на перевозе в лодке с чиновником сядешь; компании
захотел — ступай в лавочку: там тебе кавалер расскажет про лагери и объявит, что всякая звезда значит на небе, так вот как на ладони все видишь.
Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не
хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и,
слава богу, все
пошло хорошо.