Неточные совпадения
Согласись, Наташа: все пойдет и прекрасно и счастливо, и любить вы
будете друг друга сколько
захотите…
— Не вините и меня. Как давно
хотел я вас обнять как родного брата; как много она мне про вас говорила! Мы с вами до сих пор едва познакомились и как-то не сошлись.
Будем друзьями и… простите нас, — прибавил он вполголоса и немного покраснев, но с такой прекрасной улыбкой, что я не мог не отозваться всем моим сердцем на его приветствие.
Ведь сделаться семейным человеком не шутка; тогда уж я
буду не мальчик… то
есть я
хотел сказать, что я
буду такой же, как и
другие… ну, там семейные люди.
И он начал выбрасывать из бокового кармана своего сюртука разные бумаги, одну за
другою, на стол, нетерпеливо отыскивая между ними ту, которую
хотел мне показать; но нужная бумага, как нарочно, не отыскивалась. В нетерпении он рванул из кармана все, что захватил в нем рукой, и вдруг — что-то звонко и тяжело упало на стол… Анна Андреевна вскрикнула. Это
был потерянный медальон.
— Ступай, Мавра, ступай, — отвечал он, махая на нее руками и торопясь прогнать ее. — Я
буду рассказывать все, что
было, все, что
есть, и все, что
будет, потому что я все это знаю. Вижу,
друзья мои, вы
хотите знать, где я
был эти пять дней, — это-то я и
хочу рассказать; а вы мне не даете. Ну, и, во-первых, я тебя все время обманывал, Наташа, все это время, давным-давно уж обманывал, и это-то и
есть самое главное.
— А то, что не
хочу никакой
другой невесты, а что у меня
есть своя, — это ты.
Я поехал. Но, проехав по набережной несколько шагов, отпустил извозчика и, воротившись назад в Шестую линию, быстро перебежал на
другую сторону улицы. Я увидел ее; она не успела еще много отойти,
хотя шла очень скоро и все оглядывалась; даже остановилась
было на минутку, чтоб лучше высмотреть: иду ли я за ней или нет? Но я притаился в попавшихся мне воротах, и она меня не заметила. Она пошла далее, я за ней, все по
другой стороне улицы.
Я видел, что она
хочет зачем-то замять наш разговор и свернуть на
другое. Я оглядел ее пристальнее: она
была видимо расстроена. Впрочем, заметив, что я пристально слежу за ней и в нее вглядываюсь, она вдруг быстро и как-то гневно взглянула на меня и с такою силою, что как будто обожгла меня взглядом. «У нее опять горе, — подумал я, — только она говорить мне не
хочет».
— Пусть погубит, пусть мучает, — с жаром подхватила Елена, — не я первая;
другие и лучше меня, да мучаются. Это мне нищая на улице говорила. Я бедная и
хочу быть бедная. Всю жизнь
буду бедная; так мне мать велела, когда умирала. Я работать
буду… Я не
хочу это платье носить…
— Я завтра же тебе куплю
другое. Я и книжки твои тебе принесу. Ты
будешь у меня жить. Я тебя никому не отдам, если сама не
захочешь; успокойся…
— Я вовсе не
хотел оскорбить тебя,
друг мой, — отвечал он, — напротив, я о тебе сожалею. Ты приготовляешься к такому шагу в жизни, при котором пора бы уже перестать
быть таким легкомысленным мальчиком. Вот моя мысль. Я смеялся невольно и совсем не
хотел оскорблять тебя.
— Ах, Алеша, так что же! — сказала она. — Неужели ж ты вправду
хочешь оставить это знакомство, чтоб меня успокоить. Ведь это по-детски. Во-первых, это невозможно, а во-вторых, ты просто
будешь неблагороден перед Катей. Вы
друзья; разве можно так грубо разрывать связи. Наконец, ты меня просто обижаешь, коли думаешь, что я так тебя ревную. Поезжай, немедленно поезжай, я прошу тебя! Да и отец твой успокоится.
— Мне сегодня очень весело! — вскричал он, — и, право, не знаю почему. Да, да, мой
друг, да! Я именно об этой особе и
хотел говорить. Надо же окончательно высказаться, договоритьсядо чего-нибудь, и надеюсь, что в этот раз вы меня совершенно поймете. Давеча я с вами заговорил об этих деньгах и об этом колпаке-отце, шестидесятилетнем младенце… Ну! Не стоит теперь и поминать. Я ведь это такговорил! Ха-ха-ха, ведь вы литератор, должны же
были догадаться…
— Вот что, молодой мой
друг, — начал он, серьезно смотря на меня, — нам с вами эдак продолжать нельзя, а потому лучше уговоримся. Я, видите ли, намерен
был вам кое-что высказать, ну, а вы уж должны
быть так любезны, чтобы согласиться выслушать, что бы я ни сказал. Я желаю говорить, как
хочу и как мне нравится, да по-настоящему так и надо. Ну, так как же, молодой мой
друг,
будете вы терпеливы?
Он
был прав. Я решительно не знал, что делалось с нею. Она как будто совсем не
хотела говорить со мной, точно я перед ней в чем-нибудь провинился. Мне это
было очень горько. Я даже сам нахмурился и однажды целый день не заговаривал с нею, но на
другой день мне стало стыдно. Часто она плакала, и я решительно не знал, чем ее утешить. Впрочем, она однажды прервала со мной свое молчание.
— Да, злее меня, потому что вы не
хотите простить свою дочь; вы
хотите забыть ее совсем и берете к себе
другое дитя, а разве можно забыть свое родное дитя? Разве вы
будете любить меня? Ведь как только вы на меня взглянете, так и вспомните, что я вам чужая и что у вас
была своя дочь, которую вы сами забыли, потому что вы жестокий человек. А я не
хочу жить у жестоких людей, не
хочу, не
хочу!.. — Нелли всхлипнула и мельком взглянула на меня.
Да, слезы о бедной Нелли,
хотя я в то же время чувствовал непримиримое негодование: она не от нужды просила; она
была не брошенная, не оставленная кем-нибудь на произвол судьбы; бежала не от жестоких притеснителей, а от
друзей своих, которые ее любили и лелеяли.
— Что вы! Куды мне!.. голубчик вы мой! — прибавила она, дрожавшей рукой взяв руку Наташи, и обе опять примолкли, всматриваясь
друг в
друга. — Вот что, мой ангел, — прервала Катя, — нам всего полчаса
быть вместе; madame Albert [мадам Альбер (франц.)] и на это едва согласилась, а нам много надо переговорить… Я
хочу… я должна… ну я вас просто спрошу: очень вы любите Алешу?
— Вы поняли, — продолжал он, — что, став женою Алеши, могли возбудить в нем впоследствии к себе ненависть, и у вас достало благородной гордости, чтоб сознать это и решиться… но — ведь не хвалить же я вас приехал. Я
хотел только заявить перед вами, что никогда и нигде не найдете вы лучшего
друга, как я. Я вам сочувствую и жалею вас. Во всем этом деле я принимал невольное участие, но — я исполнял свой долг. Ваше прекрасное сердце поймет это и примирится с моим… А мне
было тяжелее вашего, поверьте!
Решили, что я останусь ночевать. Старик обделал дело. Доктор и Маслобоев простились и ушли. У Ихменевых ложились спать рано, в одиннадцать часов. Уходя, Маслобоев
был в задумчивости и
хотел мне что-то сказать, но отложил до
другого раза. Когда же я, простясь с стариками, поднялся в свою светелку, то, к удивлению моему, увидел его опять. Он сидел в ожидании меня за столиком и перелистывал какую-то книгу.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто
хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что
будет, то
будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем
другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков. Я с тобою, дурак, не
хочу рассуждать. (Наливает суп и
ест.)Что это за суп? Ты просто воды налил в чашку: никакого вкусу нет, только воняет. Я не
хочу этого супу, дай мне
другого.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем:
есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый
друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя.
Хотите, прочту?
Хлестаков. Нет, не
хочу! Я знаю, что значит на
другую квартиру: то
есть — в тюрьму. Да какое вы имеете право? Да как вы смеете?.. Да вот я… Я служу в Петербурге. (Бодрится.)Я, я, я…
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться
хочет всем бытием своим, разум
хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой
друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе
была б надежною порукою за твой разум и сердце.