Видно было, что ее мамашане раз говорила с своей маленькой Нелли о своих прежних счастливых днях,
сидя в своем угле, в подвале, обнимая и целуя свою девочку (все, что у ней осталось отрадного в жизни) и плача над ней, а в то же время и не подозревая, с какою силою отзовутся эти рассказы ее в болезненно впечатлительном и рано развившемся сердце больного ребенка.
Неточные совпадения
И как теперь вижу: говорит она мне, а
в глазах ее видна и другая забота, та же самая забота, от которой затуманился и ее старик и с которой он
сидел теперь над простывающей чашкой и думал
свою думу.
На дрожках ей было очень неловко
сидеть. При каждом толчке она, чтоб удержаться, схватывалась за мое пальто левой рукой, грязной, маленькой,
в каких-то цыпках.
В другой руке она крепко держала
свои книги; видно было по всему, что книги эти ей очень. дороги. Поправляясь, она вдруг обнажила
свою ногу, и, к величайшему удивлению моему, я увидел, что она была
в одних дырявых башмаках, без чулок. Хоть я и решился было ни о чем ее не расспрашивать, но тут опять не мог утерпеть.
Но все это я помню как сквозь сон, как
в тумане, и милый образ бедной девочки мелькал передо мной среди забытья, как виденье, как картинка; она подносила мне пить, оправляла меня на постели или
сидела передо мной, грустная, испуганная, и приглаживала
своими пальчиками мои волосы.
Несколько минут мы все не говорили ни слова. Наташа
сидела задумавшись, грустная и убитая. Вся ее энергия вдруг ее оставила. Она смотрела прямо перед собой, ничего не видя, как бы забывшись и держа руку Алеши
в своей руке. Тот тихо доплакивал
свое горе, изредка взглядывая на нее с боязливым любопытством.
Сначала я пошел к старикам. Оба они хворали. Анна Андреевна была совсем больная; Николай Сергеич
сидел у себя
в кабинете. Он слышал, что я пришел, но я знал, что по обыкновению
своему он выйдет не раньше, как через четверть часа, чтоб дать нам наговориться. Я не хотел очень расстраивать Анну Андреевну и потому смягчал по возможности мой рассказ о вчерашнем вечере, но высказал правду; к удивлению моему, старушка хоть и огорчилась, но как-то без удивления приняла известие о возможности разрыва.
— Вы не ошиблись, — прервал я с нетерпением (я видел, что он был из тех, которые, видя человека хоть капельку
в своей власти, сейчас же дают ему это почувствовать. Я же был
в его власти; я не мог уйти, не выслушав всего, что он намерен был сказать, и он знал это очень хорошо. Его тон вдруг изменился и все больше и больше переходил
в нагло фамильярный и насмешливый). — Вы не ошиблись, князь: я именно за этим и приехал, иначе, право, не стал бы
сидеть… так поздно.
Он
сидел спокойно
в своем кабинете,
в креслах,
в шлафроке и кофеем, когда она вбежала и бросилась к нему на шею, прежде чем он успел опомниться.
Старый немец был так ошеломлен, что
сидел все время, разинув рот, подняв
свою руку,
в которой держал сигару, и забыв о сигаре, так что она и потухла.
«Я
сидела и слушала, — рассказывала мне Наташа, — но я сначала, право, как будто не понимала его. Помню только, что пристально, пристально глядела на него. Он взял мою руку и начал пожимать ее
в своей. Это ему, кажется, было очень приятно. Я же до того была не
в себе, что и не подумала вырвать у него руку».
— Что же вы на Васильевском нанимали? Это там у Бубновой, что ли? — спросил старик, обращаясь ко мне и стараясь выказать некоторую небрежность
в своем вопросе. Спросил же, как будто ему неловко было
сидеть молча.
Решили, что я останусь ночевать. Старик обделал дело. Доктор и Маслобоев простились и ушли. У Ихменевых ложились спать рано,
в одиннадцать часов. Уходя, Маслобоев был
в задумчивости и хотел мне что-то сказать, но отложил до другого раза. Когда же я, простясь с стариками, поднялся
в свою светелку, то, к удивлению моему, увидел его опять. Он
сидел в ожидании меня за столиком и перелистывал какую-то книгу.
Бывали минуты, когда Клим Самгин рассматривал себя как иллюстрированную книгу, картинки которой были одноцветны, разнообразно неприятны, а объяснения к ним, не удовлетворяя, будили грустное чувство сиротства. Такие минуты он пережил,
сидя в своей комнате, в темном уголке и тишине.
Неточные совпадения
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне
в очи; спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста //
Сидели мы и плакали. // Я деду горе новое // Поведала
свое…
Бросились они все разом
в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю
свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом краю болотины, прямо перед ними,
сидит сам князь — да глупый-преглупый!
Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
— Я очень рада, что уговорила его завтра собороваться, — говорила она,
сидя в кофточке пред
своим складным зеркалом и расчесывая частым гребнем мягкие душистые волосы. — Я никогда не видала этого, но знаю, мама мне говорила, что тут молитвы об исцелении.
Сидя в кабинете Каренина и слушая его проект о причинах дурного состояния русских финансов, Степан Аркадьич выжидал только минуты, когда тот кончит, чтобы заговорить о
своем деле и об Анне.
Когда они вошли, девочка
в одной рубашечке
сидела в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю
свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая
в детской. Ни кормилицы, ни няни не было; они были
в соседней комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.