Неточные совпадения
Ее уже
здесь не все, говорят, принимают;
не то что за границей.
— Дос-та-нет! — отвечала она чуть слышно. — Все для него! Вся жизнь моя для него! Но знаешь, Ваня,
не могу я перенести, что он теперь у нее, обо мне позабыл, сидит возле нее, рассказывает, смеется, помнишь, как
здесь, бывало, сидел… Смотрит ей прямо в глаза; он всегда так смотрит; и в мысль ему
не приходит теперь, что я вот
здесь… с тобой.
— Ты как будто на него сердишься, Ваня? А какая, однако ж, я дурная, мнительная и какая тщеславная!
Не смейся; я ведь перед тобой ничего
не скрываю. Ах, Ваня, друг ты мой дорогой! Вот если я буду опять несчастна, если опять горе придет, ведь уж ты, верно, будешь
здесь подле меня; один, может быть, и будешь! Чем заслужу я тебе за все!
Не проклинай меня никогда, Ваня!..
— Позвольте спросить, — начал я, — что такое
здесь эта девочка и что делает с ней эта гадкая баба?
Не думайте, пожалуйста, что я из простого любопытства расспрашиваю. Эту девочку я встречал и по одному обстоятельству очень ею интересуюсь.
Пил, многократно пил, знаю; а мне худого
здесь и
не смеют подать.
Я даже знаю какая и предугадываю, что Митрошка, а
не кто другой, известил меня, что Архипов с Сизобрюховым будут
здесь и шныряют по этим местам за каким-то скверным делом.
— А господь его знает. Ведь он все деньги наживает. Я слышал, участок в каком-то подряде
здесь в Петербурге берет. Мы, Наташа, в делах ничего
не смыслим.
— Кто ж будет
здесь пол мести? — отвечала она, выпрямляясь и прямо смотря на меня. — Теперь я
не больна.
— А, так у него была и внучка! Ну, братец, чудак же она! Как глядит, как глядит! Просто говорю: еще бы ты минут пять
не пришел, я бы
здесь не высидел. Насилу отперла и до сих пор ни слова; просто жутко с ней, на человеческое существо
не похожа. Да как она
здесь очутилась? А, понимаю, верно, к деду пришла,
не зная, что он умер.
— Да; но он только в последний месяц стал совсем забываться. Сидит, бывало,
здесь целый день, и, если б я
не приходила к нему, он бы и другой, и третий день так сидел,
не пивши,
не евши. А прежде он был гораздо лучше.
—
Не знаю. А там нам так хорошо было жить, — и глаза Нелли засверкали. — Мамаша жила одна, со мной. У ней был один друг, добрый, как вы… Он ее еще
здесь знал. Но он там умер, мамаша и воротилась…
— Вот и я! — дружески и весело заговорил князь, — только несколько часов как воротился. Все это время вы
не выходили из моего ума (он нежно поцеловал ее руку), — и сколько, сколько я передумал о вас! Сколько выдумал вам сказать, передать… Ну, да мы наговоримся! Во-первых, мой ветрогон, которого, я вижу, еще
здесь нет…
— Но так увлекаться невозможно, тут что-нибудь да есть, и только что он приедет, я заставлю его объяснить это дело. Но более всего меня удивляет, что вы как будто и меня в чем-то обвиняете, тогда как меня даже
здесь и
не было. А впрочем, Наталья Николаевна, я вижу, вы на него очень сердитесь, — и это понятно! Вы имеете на то все права, и… и… разумеется, я первый виноват, ну хоть потому только, что я первый подвернулся;
не правда ли? — продолжал он, обращаясь ко мне с раздражительною усмешкою.
Катя вчера и сегодня говорила мне, что
не может женщина простить такую небрежность (ведь она все знает, что было у нас
здесь во вторник; я на другой же день рассказал).
— Знаю, знаю, что ты скажешь, — перебил Алеша: — «Если мог быть у Кати, то у тебя должно быть вдвое причин быть
здесь». Совершенно с тобой согласен и даже прибавлю от себя:
не вдвое причин, а в миллион больше причин! Но, во-первых, бывают же странные, неожиданные события в жизни, которые все перемешивают и ставят вверх дном. Ну, вот и со мной случились такие события. Говорю же я, что в эти дни я совершенно изменился, весь до конца ногтей; стало быть, были же важные обстоятельства!
И… я хочу говорить всю правду: когда я вошел сюда, мне показалось, что и
здесь произошло какое-то недоумение;
не так как-то ожидал я вас встретить
здесь вместе.
— Объяснитесь, Наталья Николаевна, — подхватил князь, — убедительно прошу вас! Я уже два часа слышу об этом загадки. Это становится невыносимо, и, признаюсь,
не такой ожидал я
здесь встречи.
Я
не привык к таким сценам; я бы минуты
не остался
здесь после этого, если б
не интересы моего сына…
— Мало ли о чем, — отвечала она серьезно. — Вот хоть бы о том, правду ли он рассказывает про Наталью Николаевну, что она
не оскорбляется, когда он ее в такое время оставляет одну? Ну, можно ли так поступать, как он? Ну, зачем ты теперь
здесь, скажи, пожалуйста?
Вот спроси Ивана Петровича, теперь уж он
здесь и подтвердит тебе, что Наташа ревнива и хоть очень любит меня, но в любви ее много эгоизма, потому что она ничем
не хочет для меня пожертвовать.
— Ну, а они непременно бы сказали, что стыдно и
не следует так поступать молодой девушке, — заметила она, снова указав мне на собеседников у чайного стола. Замечу
здесь, что князь, кажется, нарочно оставил нас одних вдоволь наговориться.
— Вот видите, мой милый Иван Петрович, я ведь очень хорошо понимаю, что навязываться на дружбу неприлично. Ведь
не все же мы грубы и наглы с вами, как вы о нас воображаете; ну, я тоже очень хорошо понимаю, что вы сидите
здесь со мной
не из расположения ко мне, а оттого, что я обещался с вами поговорить.
Не правда ли?
Ведь вы сообразите только, что если
не будет того, что мне хочется, то все мое вдохновение пройдет, пропадет, улетучится, и вы ничего
не услышите; ну, а ведь вы
здесь единственно для того, чтоб что-нибудь услышать.
— Да, я буду лучше ходить по улицам и милостыню просить, а
здесь не останусь, — кричала она, рыдая. — И мать моя милостыню просила, а когда умирала, сама сказала мне: будь бедная и лучше милостыню проси, чем… Милостыню
не стыдно просить: я
не у одного человека прошу, я у всех прошу, а все
не один человек; у одного стыдно, а у всех
не стыдно; так мне одна нищенка говорила; ведь я маленькая, мне негде взять. Я у всех и прошу. А
здесь я
не хочу,
не хочу,
не хочу, я злая; я злее всех; вот какая я злая!
«Что ж это она
здесь делает?» — подумал я в недоумении и, уверенный, что теперь уж
не потеряю ее, решился ждать и наблюдать за ней.
— Вся надежда на вас, — говорил он мне, сходя вниз. — Друг мой, Ваня! Я перед тобой виноват и никогда
не мог заслужить твоей любви, но будь мне до конца братом: люби ее,
не оставляй ее, пиши мне обо всем как можно подробнее и мельче, как можно мельче пиши, чтоб больше уписалось. Послезавтра я
здесь опять, непременно, непременно! Но потом, когда я уеду, пиши!
— Нет, нельзя! — настойчиво ответила Нелли, — потому что я вижу часто мамашу во сне, и она говорит мне, чтоб я
не ездила с ними и осталась
здесь; она говорит, что я очень много согрешила, что дедушку одного оставила, и все плачет, когда это говорит. Я хочу остаться
здесь и ходить за дедушкой, Ваня.
Покамест за границей шла одна справка, он уже
здесь затеял другую, но, видно,
не хотел употреблять слишком официального пути и познакомился со мной.
— Нет, Маслобоев, это
не так, ты увлекся, — вскричал я. — Она
не только
не знает этого, но она и в самом деле незаконная дочь. Неужели мать, имея хоть какие-нибудь документы в руках, могла выносить такую злую долю, как
здесь в Петербурге, и, кроме того, оставить свое дитя на такое сиротство? Полно! Этого быть
не может.
— Да ничего
не вышло. Надо было доказательств, фактов, а их у меня
не было. Одно только он понял, что я все-таки могу сделать скандал. Конечно, он только скандала одного и боялся, тем более что
здесь связи начал заводить. Ведь ты знаешь, что он женится?
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер
здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Осип. Да так. Бог с ними со всеми! Погуляли
здесь два денька — ну и довольно. Что с ними долго связываться? Плюньте на них!
не ровен час, какой-нибудь другой наедет… ей-богу, Иван Александрович! А лошади тут славные — так бы закатили!..
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я
не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы
не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу
здесь, что у меня нет ни копейки.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде
не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы
здесь: ночь
не спишь, стараешься для отечества,
не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте
не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела
не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас
здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши
не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.