Неточные совпадения
Еще
и теперь я не могу вспомнить эту повесть
без какого-то странного сердечного движения,
и когда я, год
тому назад, припомнил Наташе две первые строчки: «Альфонс, герой моей повести, родился в Португалии; дон Рамир, его отец»
и т. д., я чуть не заплакал.
Князь приехал в Васильевское, чтоб прогнать своего управляющего, одного блудного немца, человека амбиционного, агронома, одаренного почтенной сединой, очками
и горбатым носом, но, при всех этих преимуществах, кравшего
без стыда
и цензуры
и сверх
того замучившего нескольких мужиков.
— Наташа, — сказал я, — одного только я не понимаю: как ты можешь любить его после
того, что сама про него сейчас говорила? Не уважаешь его, не веришь даже в любовь его
и идешь к нему
без возврата,
и всех для него губишь? Что ж это такое? Измучает он тебя на всю жизнь, да
и ты его тоже. Слишком уж любишь ты его, Наташа, слишком! Не понимаю я такой любви.
Она предвкушала наслаждение любить
без памяти
и мучить до боли
того, кого любишь, именно за
то, что любишь,
и потому-то, может быть,
и поспешила отдаться ему в жертву первая.
— Непременно; что ж ему останется делать?
То есть он, разумеется, проклянет меня сначала; я даже в этом уверен. Он уж такой;
и такой со мной строгий. Пожалуй, еще будет кому-нибудь жаловаться, употребит, одним словом, отцовскую власть… Но ведь все это не серьезно. Он меня любит
без памяти; посердится
и простит. Тогда все помирятся,
и все мы будем счастливы. Ее отец тоже.
И хотя Николай Сергеич становился иногда чрезвычайно угрюм,
тем не менее оба они, даже на два часа, не могли расстаться друг с другом
без тоски
и без боли.
Та и руками
и ногами:
без правил, говорят, женщина, буянка такая!
— Так неужели ж никогда, никогда не кончится этот ужасный раздор! — вскричал я грустно. — Неужели ж ты до
того горда, что не хочешь сделать первый шаг! Он за тобою; ты должна его первая сделать. Может быть, отец только
того и ждет, чтоб простить тебя… Он отец; он обижен тобою! Уважь его гордость; она законна, она естественна! Ты должна это сделать. Попробуй,
и он простит тебя
без всяких условий.
—
Без условий! Это невозможно;
и не упрекай меня, Ваня, напрасно. Я об этом дни
и ночи думала
и думаю. После
того как я их покинула, может быть, не было дня, чтоб я об этом не думала. Да
и сколько раз мы с тобой же об этом говорили! Ведь ты знаешь сам, что это невозможно!
Мне ужасно хотелось зайти по дороге к Маслобоеву, но я раздумал: он, верно, еще спал со вчерашнего, да к
тому же Елена могла проснуться
и, пожалуй,
без меня испугалась бы, увидя себя в моей квартире.
Наконец она
и в самом деле заснула
и, к величайшему моему удовольствию, спокойно,
без бреду
и без стонов. На меня напало раздумье; Наташа не только могла, не зная, в чем дело, рассердиться на меня за
то, что я не приходил к ней сегодня, но даже, думал я, наверно будет огорчена моим невниманием именно в такое время, когда, может быть, я ей наиболее нужен. У нее даже наверно могли случиться теперь какие-нибудь хлопоты, какое-нибудь дело препоручить мне, а меня, как нарочно,
и нет.
— Вот видишь, Елена, вот видишь, какая ты гордая, — сказал я, подходя к ней
и садясь с ней на диван рядом. — Я с тобой поступаю, как мне велит мое сердце. Ты теперь одна,
без родных, несчастная. Я тебе помочь хочу. Так же бы
и ты мне помогла, когда бы мне было худо. Но ты не хочешь так рассудить,
и вот тебе тяжело от меня самый простой подарок принять. Ты тотчас же хочешь за него заплатить, заработать, как будто я Бубнова
и тебя попрекаю. Если так,
то это стыдно, Елена.
— Ты несправедлив ко мне, Ваня, — проговорил он наконец,
и слеза заблистала на его ресницах, — клянусь тебе, несправедлив, но оставим это! Я не могу выворотить перед тобой мое сердце, — продолжал он, приподнимаясь
и берясь за шляпу, — одно скажу: ты заговорил сейчас о счастье дочери. Я решительно
и буквально не верю этому счастью, кроме
того, что этот брак
и без моего вмешательства никогда не состоится.
Все время, как я ее знал, она, несмотря на
то, что любила меня всем сердцем своим, самою светлою
и ясною любовью, почти наравне с своею умершею матерью, о которой даже не могла вспоминать
без боли, — несмотря на
то, она редко была со мной наружу
и, кроме этого дня, редко чувствовала потребность говорить со мной о своем прошедшем; даже, напротив, как-то сурово таилась от меня.
—
И Алеша мог поместить Наталью Николаевну в такой квартире! — сказал он, покачивая головою. — Вот эти-то так называемые мелочии обозначают человека. Я боюсь за него. Он добр, у него благородное сердце, но вот вам пример: любит
без памяти, а помещает
ту, которую любит, в такой конуре. Я даже слышал, что иногда хлеба не было, — прибавил он шепотом, отыскивая ручку колокольчика. — У меня голова трещит, когда подумаю о его будущности, а главное, о будущности АнныНиколаевны, когда она будет его женой…
Я крепко пьян, но слушай: если когда-нибудь, близко ли, далеко ли, теперь ли, или на будущий год, тебе покажется, что Маслобоев против тебя в чем-нибудь схитрил (
и, пожалуйста, не забудь этого слова схитрил), —
то знай, что
без злого умысла.
— Ничуть, — отвечал я грубо. — Вы не изволили выслушать, что я начал вам говорить давеча,
и перебили меня. Наталья Николаевна поймет, что если вы возвращаете деньги неискренно
и без всяких этих, как вы говорите, смягчений,
то, значит, вы платите отцу за дочь, а ей за Алешу, — одним словом, награждаете деньгами…
— С Наташей вы познакомитесь
и не будете раскаиваться, — сказал я. — Она вас сама очень хочет узнать,
и это нужно хоть для
того только, чтоб ей знать, кому она передает Алешу. О деле же этом не тоскуйте очень. Время
и без ваших забот решит. Ведь вы едете в деревню?
— Ну, а что касается до этой девушки,
то, право, я ее уважаю, даже люблю, уверяю вас; капризна она немножко, но ведь «нет розы
без шипов», как говорили пятьдесят лет назад,
и хорошо говорили: шипы колются, но ведь это-то
и заманчиво,
и хоть мой Алексей дурак, но я ему отчасти уже простил — за хороший вкус. Короче, мне эти девицы нравятся,
и у меня — он многознаменательно сжал губы — даже виды особенные… Ну, да это после…
Ведь будь я именно добродетельнее,я бы, может быть,
без нее
и не обошелся, как
тот дурак философ (
без сомнения, немец).
Ее я не боюсь: все,
без сомнения, будет по-моему,
и потому если предупреждаю теперь,
то почти для нее же самой.
Было ясно: с ней
без меня был припадок,
и случился он именно в
то мгновение, когда она стояла у самой двери. Очнувшись от припадка, она, вероятно, долго не могла прийти в себя. В это время действительность смешивается с бредом,
и ей, верно, вообразилось что-нибудь ужасное, какие-нибудь страхи. В
то же время она смутно сознавала, что я должен воротиться
и буду стучаться у дверей, а потому, лежа у самого порога на полу, чутко ждала моего возвращения
и приподнялась на мой первый стук.
— Добрые люди
и не ждут, чтоб им прежде делали, Нелли. Они
и без этого любят помогать
тем, кто нуждается. Полно, Нелли; на свете очень много добрых людей. Только твоя-то беда, что ты их не встречала
и не встретила, когда было надо.
Да, Ваня, дня не проживу
без нее, я это чувствую, да!
и потому мы решили немедленно с ней обвенчаться; а так как до отъезда нельзя этого сделать, потому что теперь великий пост
и венчать не станут,
то уж по приезде моем, а это будет к первому июня.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям
и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить
без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись
без того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),
и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
В это время слышны шаги
и откашливания в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся
и стараются выйти, что происходит не
без того, чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Осип (выходит
и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту,
и скажи почтмейстеру, чтоб он принял
без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не
то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если
и взял с иного,
то, право,
без всякой ненависти.