Неточные совпадения
Я не помню, что я еще говорил ему. Он
было хотел приподняться, но, поднявшись немного, опять упал на землю и опять начал что-то бормотать тем же хриплым, удушливым
голосом.
Ихменевы не могли надивиться: как можно
было про такого дорогого, милейшего человека говорить, что он гордый, спесивый, сухой эгоист, о чем в один
голос кричали все соседи?
Мне что девочка? и не нужна; так, для утехи… чтоб
голос чей-нибудь детский слышать… а впрочем, по правде, я ведь для старухи это делаю; ей же веселее
будет, чем с одним со мной.
— А ты бы лучше язык-то на привязи подержала! — раздался позади нас мужской
голос. Это
был пожилых лет человек в халате и в кафтане сверх халата, с виду мещанин — мастеровой, муж моей собеседницы.
Я узнал этот крик: это
был голос Елены.
— И вы вправду не знали, что он у меня во все эти дни ни разу не
был? — спросила Наташа тихим и спокойным
голосом, как будто говоря о самом обыкновенном для нее происшествии.
— Но где же… ты
был… столько дней? — проговорила она сдержанным и прерывающимся
голосом. Она тяжело и неровно дышала. Боже мой, как она любила его!
Он серьезно, но стараясь как можно смягчить свой
голос, ласковым и нежнейшим тоном изложил необходимость и спасительность порошков, а следственно, и обязанность каждого больного принимать их. Нелли приподняла
было голову, но вдруг, по-видимому совершенно нечаянным движением руки, задела ложку, и все лекарство пролилось опять на пол. Я уверен, она это сделала нарочно.
Нелли замолчала; я отошел от нее. Но четверть часа спустя она сама подозвала меня к себе слабым
голосом, попросила
было пить и вдруг крепко обняла меня, припала к моей груди и долго не выпускала меня из своих рук. На другой день, когда приехала Александра Семеновна, она встретила ее с радостной улыбкой, но как будто все еще стыдясь ее отчего-то.
Наташа
была больна, — бледная, с воспаленным взглядом, с запекшимися губами, изредка разговаривала сама с собою, изредка быстро и пронзительно взглядывала на меня, не плакала, не отвечала на мои вопросы и вздрагивала, как листок на дереве, когда раздавался звонкий
голос входившего Алеши.
— Вот уж это и нехорошо, моя милая, что вы так горячитесь, — произнес он несколько дрожащим
голосом от нетерпеливого наслаждения видеть поскорее эффект своей обиды, — вот уж это и нехорошо. Вам предлагают покровительство, а вы поднимаете носик… А того и не знаете, что должны
быть мне благодарны; уже давно мог бы я посадить вас в смирительный дом, как отец развращаемого вами молодого человека, которого вы обирали, да ведь не сделал же этого… хе, хе, хе, хе!
Я никогда, ни прежде, ни после, не видал ее в таком состоянии, да и не думал, чтоб она могла
быть когда-нибудь так взволнована. Николай Сергеич выпрямился в креслах, приподнялся и прерывающимся
голосом спросил...
— Ваня, — сказала она едва слышным
голосом, потому что
была уже очень слаба, — я скоро умру.
— Ах, какая ночь! — сказал Весловский, глядя на видневшиеся при слабом свете зари в большой раме отворенных теперь ворот край избы и отпряженных катков. — Да слушайте, это женские
голоса поют и, право, недурно. Это кто поет, хозяин?
— Вы столь высокого мнения о немцах? — проговорил с изысканною учтивостью Павел Петрович. Он начинал чувствовать тайное раздражение. Его аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова. Этот лекарский сын не только не робел, он даже отвечал отрывисто и неохотно, и в звуке его
голоса было что-то грубое, почти дерзкое.
Неточные совпадения
Голос Осипа. Вот с этой стороны! сюда! еще! хорошо. Славно
будет! (Бьет рукою по ковру.)Теперь садитесь, ваше благородие!
Осклабился, товарищам // Сказал победным
голосом: // «Мотайте-ка на ус!» // Пошло, толпой подхвачено, // О крепи слово верное // Трепаться: «Нет змеи — // Не
будет и змеенышей!» // Клим Яковлев Игнатия // Опять ругнул: «Дурак же ты!» // Чуть-чуть не подрались!
Как идол стал // На полосу, // Стоит,
поет // Без
голосу:
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И
пели; в чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и сильные // Гремели
голоса:
«
Поют они без
голосу, // А слушать — дрожь по волосу!» — // Сказал другой мужик.