Неточные совпадения
— Знаешь, Ваня? — продолжал старик, увлекаясь все более и более, — это
хоть не служба, зато все-таки карьера. Прочтут и высокие лица.
Вот ты говорил, Гоголь вспоможение ежегодное получает и за границу послан. А что, если б и ты? А? Или еще рано? Надо еще что-нибудь сочинить? Так сочиняй, брат, сочиняй поскорее! Не засыпай на лаврах. Чего глядеть-то!
— Ну, ну, хорошо, хорошо! Я ведь так, спроста говорю. Генерал не генерал, а пойдемте-ка ужинать. Ах ты чувствительная! — прибавил он, потрепав свою Наташу по раскрасневшейся щечке, что любил делать при всяком удобном случае, — я,
вот видишь ли, Ваня, любя говорил. Ну,
хоть и не генерал (далеко до генерала!), а все-таки известное лицо, сочинитель!
Ну, положим,
хоть и писатель; а я
вот что хотел сказать: камергером, конечно, не сделают за то, что роман сочинил; об этом и думать нечего; а все-таки можно в люди пройти; ну сделаться каким-нибудь там атташе.
— Ведь
вот хорошо удача, Иван Петрович, — говорила она, — а вдруг не будет удачи или там что-нибудь; что тогда?
Хоть бы служили вы где!
Ведь
вот он клялся мне любить меня, всё обещания давал; а ведь я ничему не верю из его обещаний, ни во что их не ставлю и прежде не ставила,
хоть и знала, что он мне не лгал, да и солгать не может.
Ваня! — продолжала она, и губы ее задрожали, —
вот ты воротишься теперь к ним,домой; у тебя такое золотое сердце, что
хоть они и не простят меня, но, видя, что и ты простил, может быть,
хоть немного смягчатся надо мной.
— Ты ведь говорил, Ваня, что он был человек хороший, великодушный, симпатичный, с чувством, с сердцем. Ну, так
вот они все таковы, люди-то с сердцем, симпатичные-то твои! Только и умеют, что сирот размножать! Гм… да и умирать-то, я думаю, ему было весело!.. Э-э-эх! Уехал бы куда-нибудь отсюда,
хоть в Сибирь!.. Что ты, девочка? — спросил он вдруг, увидев на тротуаре ребенка, просившего милостыню.
Ну,
вот я и рада, что
хоть про медальон-то он не знает и не заметил; только хвать вчера утром, а медальона и нет, только шнурочек болтается, перетерся, должно быть, а я и обронила.
— Ну,
вот по крайней мере,
хоть ты, Иван, дело говоришь. Я так и думал. Брошу все и уеду.
— Я и не буду уговаривать. Я буду с ним по-прежнему, войди он
хоть сейчас. Но я должна приискать средство, чтоб ему было легко оставить меня без угрызений совести.
Вот что меня мучит, Ваня; помоги. Не присоветуешь ли чего-нибудь?
— Довольно бы того
хоть увидать, а там я бы и сама угадала. Послушай: я ведь так глупа стала; хожу-хожу здесь, все одна, все одна, — все думаю; мысли как какой-то вихрь, так тяжело! Я и выдумала, Ваня: нельзя ли тебе с ней познакомиться? Ведь графиня (тогда ты сам рассказывал) хвалила твой роман; ты ведь ходишь иногда на вечера к князю Р***; она там бывает. Сделай, чтоб тебя ей там представили. А то, пожалуй, и Алеша мог бы тебя с ней познакомить.
Вот ты бы мне все и рассказал про нее.
Вот что, Ваня, верь одному: Маслобоев
хоть и сбился с дороги, но сердце в нем то же осталось, а обстоятельства только переменились.
— Дай бог так, Наташа. К тому же
вот мое мнение, и окончательное: я все перебрал и вывел, что
хоть князь, может быть, и иезуитничает, но соглашается он на ваш брак вправду и серьезно.
— Князь! — вскричал Маслобоев, — этот князь, брат, такая шельма, такой плут… ну! Я, брат,
вот что тебе скажу: я
хоть и сам плут, но из одного целомудрия не захотел бы быть в его коже! Но довольно; молчок! Только это одно об нем и могу сказать.
Вот спроси Ивана Петровича, теперь уж он здесь и подтвердит тебе, что Наташа ревнива и
хоть очень любит меня, но в любви ее много эгоизма, потому что она ничем не хочет для меня пожертвовать.
— Ну,
вот видите, ну
хоть бы этот миллион, уж они так болтают о нем, что уж и несносно становится. Я, конечно, с радостию пожертвую на все полезное, к чему ведь такие огромные деньги, не правда ли? Но ведь когда еще я его пожертвую; а они уж там теперь делят, рассуждают, кричат, спорят: куда лучше употребить его, даже ссорятся из-за этого, — так что уж это и странно. Слишком торопятся. Но все-таки они такие искренние и… умные. Учатся. Это все же лучше, чем как другие живут. Ведь так?
— Ну, так
вот как ты сделай, — сказала, вдруг оживляясь, Наташа, — ведь графиня останется
хоть сколько-нибудь в Москве?
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь сам или
вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если
хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так
вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий. Не гневись!
Вот ты теперь валяешься у ног моих. Отчего? — оттого, что мое взяло; а будь
хоть немножко на твоей стороне, так ты бы меня, каналья! втоптал в самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.
Хлестаков (храбрясь).Да
вот вы
хоть тут со всей своей командой — не пойду! Я прямо к министру! (Стучит кулаком по столу.)Что вы? что вы?
— Ну, я очень рад был, что встретил Вронского. Мне очень легко и просто было с ним. Понимаешь, теперь я постараюсь никогда не видаться с ним, но чтоб эта неловкость была кончена, — сказал он и, вспомнив, что он, стараясь никогда не видаться, тотчас же поехал к Анне, он покраснел. —
Вот мы говорим, что народ пьет; не знаю, кто больше пьет, народ или наше сословие; народ
хоть в праздник, но…
—
Вот вы
хоть похва̀лите, — сказала Агафья Михайловна, — а Константин Дмитрич, что ему ни подай,
хоть хлеба корку, — поел и пошел.