Неточные совпадения
Поровнявшись с кондитерской Миллера, я вдруг остановился как вкопанный и стал смотреть на ту сторону улицы, как будто предчувствуя, что
вот сейчас со мной случится что-то необыкновенное, и в это-то самое мгновение на противоположной стороне я
увидел старика и его собаку.
— А
вот что я скажу тебе, Ваня, — решил старик, надумавшись, — я и сам это
видел, заметил и, признаюсь, даже обрадовался, что ты и Наташа… ну, да чего тут!
Ваня! — продолжала она, и губы ее задрожали, —
вот ты воротишься теперь к ним,домой; у тебя такое золотое сердце, что хоть они и не простят меня, но,
видя, что и ты простил, может быть, хоть немного смягчатся надо мной.
Вот и
увидит теперь, легкомыслен ли я или нет?
— Нет, послушайте, — прибавил он с непостижимым простодушием, — вы не смотрите на меня, что я такой кажусь; право, у меня чрезвычайно много наблюдательности;
вот вы
увидите сами.
А
вот как он
увидит, что женитьба принесла мне пользу, остепенила меня и что я действительно начал служить, — обрадуется и простит меня…
По мере того как наступала темнота, комната моя становилась как будто просторнее, как будто она все более и более расширялась. Мне вообразилось, что я каждую ночь в каждом углу буду
видеть Смита: он будет сидеть и неподвижно глядеть на меня, как в кондитерской на Адама Ивановича, а у ног его будет Азорка. И
вот в это-то мгновение случилось со мной происшествие, которое сильно поразило меня.
— Ты ведь говорил, Ваня, что он был человек хороший, великодушный, симпатичный, с чувством, с сердцем. Ну, так
вот они все таковы, люди-то с сердцем, симпатичные-то твои! Только и умеют, что сирот размножать! Гм… да и умирать-то, я думаю, ему было весело!.. Э-э-эх! Уехал бы куда-нибудь отсюда, хоть в Сибирь!.. Что ты, девочка? — спросил он вдруг,
увидев на тротуаре ребенка, просившего милостыню.
— И пойду! А! И вы здесь! — сказал он,
увидев меня, — как это хорошо, что и вы здесь! Ну
вот и я;
видите; как же мне теперь…
Вот ты
увидишь сама; все под конец объяснится.
— А плевать на все светские мнения,
вот как она должна думать! Она должна сознать, что главнейший позор заключается для нее в этом браке, именно в связи с этими подлыми людьми, с этим жалким светом. Благородная гордость —
вот ответ ее свету. Тогда, может быть, и я соглашусь протянуть ей руку, и
увидим, кто тогда осмелится опозорить дитя мое!
— Ну
вот и
увидишь. Эту книжку я написал.
— Нелли, — сказал я, —
вот ты теперь больна, расстроена, а я должен тебя оставить одну, взволнованную и в слезах. Друг мой! Прости меня и узнай, что тут есть тоже одно любимое и непрощенное существо, несчастное, оскорбленное и покинутое. Она ждет меня. Да и меня самого влечет теперь после твоего рассказа так, что я, кажется, не перенесу, если не
увижу ее сейчас, сию минуту…
—
Вот и я! — дружески и весело заговорил князь, — только несколько часов как воротился. Все это время вы не выходили из моего ума (он нежно поцеловал ее руку), — и сколько, сколько я передумал о вас! Сколько выдумал вам сказать, передать… Ну, да мы наговоримся! Во-первых, мой ветрогон, которого, я
вижу, еще здесь нет…
—
Вот ты
увидишь,
увидишь, что будет, — наскоро шепнула она мне. — Я теперь знаю все, все угадала. Виноват всему он.Этот вечер много решит. Пойдем!
— Это я,
видишь, Ваня,
вот какая, — сказала Наташа, подходя к столу и конфузясь даже передо мной. — Ведь предчувствовала, что все это сегодня так выйдет, как вышло, а все-таки думала, что авось, может быть, и не так кончится. Алеша приедет, начнет мириться, мы помиримся; все мои подозрения окажутся несправедливыми, меня разуверят, и… на всякий случай и приготовила закуску. Что ж, думала, мы заговоримся, засидимся…
— Ну, так и есть! — вскричала она, всплеснув руками. — Чай ханский, по шести целковых, третьего дня купец подарил, а он его с коньяком хочет пить. Не слушайте, Иван Петрович,
вот я вам сейчас налью…
увидите, сами
увидите, какой чай!
—
Вот что, Ваня, без лишних слов: я тебе хочу оказать услугу.
Видишь, дружище, если б я с тобой хитрил, я бы у тебя и без торжественности умел выпытать. А ты подозреваешь, что я с тобой хитрю: давеча, леденцы-то; я ведь понял. Но так как я с торжественностью говорю, значит, не для себя интересуюсь, а для тебя. Так ты не сомневайся и говори напрямик, правду — истинную…
— Да вы, может быть, побрезгаете, что он
вот такой… пьяный. Не брезгайте, Иван Петрович, он добрый, очень добрый, а уж вас как любит! Он про вас мне и день и ночь теперь говорит, все про вас. Нарочно ваши книжки купил для меня; я еще не прочла; завтра начну. А уж мне-то как хорошо будет, когда вы придете! Никого-то не
вижу, никто-то не ходит к нам посидеть. Все у нас есть, а сидим одни. Теперь
вот я сидела, все слушала, все слушала, как вы говорили, и как это хорошо… Так до пятницы…
— Да что мы вместе, ну
вот и сидим, —
видел? И всегда-то он такой, — прибавила она, слегка краснея и указывая мне на него пальчиком. — «Одну минутку, говорит, только одну минутку», а смотришь, и до полночи просидел, а там уж и поздно. «Она, говорит, не сердится, она добрая», —
вот он как рассуждает! Ну, хорошо ли это, ну, благородно ли?
—
Вот что, молодой мой друг, — начал он, серьезно смотря на меня, — нам с вами эдак продолжать нельзя, а потому лучше уговоримся. Я,
видите ли, намерен был вам кое-что высказать, ну, а вы уж должны быть так любезны, чтобы согласиться выслушать, что бы я ни сказал. Я желаю говорить, как хочу и как мне нравится, да по-настоящему так и надо. Ну, так как же, молодой мой друг, будете вы терпеливы?
— Тебе так кажется! Нет, нет, совсем нет! Ты совсем не угадал. Я беспредельно люблю Наташу. Я ни за что, никогда не могу ее оставить; я это и Кате сказал, и Катя совершенно со мною согласна. Что ж ты молчишь?
Вот, я
видел, ты сейчас улыбнулся. Эх, Ваня, ты никогда не утешал меня, когда мне было слишком тяжело, как теперь… Прощай!
—
Вот уж это и нехорошо, моя милая, что вы так горячитесь, — произнес он несколько дрожащим голосом от нетерпеливого наслаждения
видеть поскорее эффект своей обиды, —
вот уж это и нехорошо. Вам предлагают покровительство, а вы поднимаете носик… А того и не знаете, что должны быть мне благодарны; уже давно мог бы я посадить вас в смирительный дом, как отец развращаемого вами молодого человека, которого вы обирали, да ведь не сделал же этого… хе, хе, хе, хе!
— Что она? Как спала? Не было ли с ней чего? Не проснулась ли она теперь? Знаешь что, Анна Андреевна: мы столик-то придвинем поскорей на террасу, принесут самовар, придут наши, мы все усядемся, и Нелли к нам выйдет…
Вот и прекрасно. Да уж не проснулась ли она? Пойду я к ней. Только посмотрю на нее… не разбужу, не беспокойся! — прибавил он,
видя, что Анна Андреевна снова замахала на него руками.
Вот будто я стою прошу и
вижу, что дедушка около ходит, помедлит немного и подойдет ко мне, и смотрит, сколько я набрала и возьмет себе.