Неточные совпадения
Полковник заморил
всех своих лошадей, делая почти каждодневно по сороку верст из Степанчикова в город, и только через две недели
после похорон генерала получил позволение явиться на глаза оскорбленной родительницы.
Теперь представьте же себе, что может сделаться из Фомы, во
всю жизнь угнетенного и забитого и даже, может быть, и в самом деле битого, из Фомы, втайне сластолюбивого и самолюбивого, из Фомы — огорченного литератора, из Фомы — шута из насущного хлеба, из Фомы — в душе деспота, несмотря на
все предыдущее ничтожество и бессилие, из Фомы-хвастуна, а при удаче нахала, из этого Фомы, вдруг попавшего в честь и в славу, возлелеянного и захваленного благодаря идиотке покровительнице и обольщенному, на
все согласному покровителю, в дом которого он попал наконец
после долгих странствий?
Когда же,
после многих страданий, он решался наконец увериться, что обманувший его человек бесчестен, то прежде
всех обвинял себя, а нередко и одного себя.
Вдруг,
после довольно долгого молчания, я получил от него удивительное письмо, совершенно не похожее на
все его прежние письма.
— Да так. Вот ты теперь меня обольстишь, я тебе
все расскажу, как дурак, а ты возьмешь
после, да и опишешь меня где-нибудь в сочинении.
— Друг мой, ни слова об этом! — перебил дядя, как будто в испуге и даже понизив голос. —
После,
после это
все объяснится. Я, может быть, и виноват перед тобою и даже, может быть, очень виноват, но…
—
После,
после, мой друг,
после!
все это объяснится. Да какой же ты стал молодец! Милый ты мой! А как же я тебя ждал! Хотел излить, так сказать… ты ученый, ты один у меня… ты и Коровкин. Надобно заметить тебе, что на тебя здесь
все сердятся. Смотри же, будь осторожнее, не оплошай!
— Друг мой, и не спрашивай!
после,
после!
все это
после объяснится! Я, может быть, и во многом виноват, но я хотел поступить как честный человек, и… и… и ты на ней женишься! Ты женишься, если только есть в тебе хоть капля благородства! — прибавил он,
весь покраснев от какого-то внезапного чувства, восторженно и крепко сжимая мою руку. — Но довольно, ни слова больше!
Все сам скоро узнаешь. От тебя же будет зависеть… Главное, чтоб ты теперь там понравился, произвел впечатление. Главное, не сконфузься.
Теперь только,
после разговора с дядей, мне вдруг представилась
вся нескладность,
вся эксцентричность его предложения, и я понял, что подобное предложение, и в таких обстоятельствах, способен был сделать один только дядя.
— Ах, дядюшка, вы
все с своими науками!.. Вообразите, — продолжал я, с необыкновенною развязностью, любезно осклабляясь и обращаясь снова к Обноскиной, — мой дорогой дядюшка до такой степени предан наукам, что откопал где-то на большой дороге какого-то чудодейственного, практического философа, господина Коровкина; и первое слово сегодня ко мне,
после стольких лет разлуки, было, что он ждет этого феноменального чудодея с каким-то судорожным, можно сказать, нетерпением… из любви к науке, разумеется…
— Знаете ли, знаете ли, что он сегодня сделал? — кричит, бывало, Фома, для большего эффекта выбрав время, когда
все в сборе. — Знаете ли, полковник, до чего доходит ваше систематическое баловство? Сегодня он сожрал кусок пирога, который вы ему дали за столом, и, знаете ли, что он сказал
после этого? Поди, сюда, поди сюда, нелепая душа, поди сюда, идиот, румяная ты рожа!..
Как нарочно случилось так, что на другой же день
после истории с Мартыновым мылом Фалалей, принеся утром чай Фоме Фомичу и совершенно успев забыть и Мартына и
все вчерашнее горе, сообщил ему, что видел сон про белого быка.
— Удивляюсь я, Павел Семеныч, — продолжал он, — что ж делают
после этого
все эти современные литераторы, поэты, ученые, мыслители?
— Вы
всё со мной согласны! даже тошно становится, — заметил Фома. — Скажу вам откровенно, Павел Семеныч, — продолжал он
после некоторого молчания, снова обращаясь к Обноскину, — если я и уважаю за что бессмертного Карамзина, то это не за историю, не за «Марфу Посадницу», не за «Старую и новую Россию», а именно за то, что он написал «Фрола Силина»: это высокий эпос! это произведение чисто народное и не умрет во веки веков! Высочайший эпос!
А сестра его, как нарочно, розанчик-розанчиком, премилушка; так разодета: брошки, перчаточки, браслетики, — словом сказать, сидит херувимчиком;
после вышла замуж за превосходнейшего человека, Пыхтина; она с ним бежала, обвенчались без спросу; ну, а теперь
все это как следует: и богато живут; отцы не нарадуются!..
Всего хуже, что он до того перед
всей дворней
после стихов нос задрал, что уж и говорить с ними не хочет.
Впоследствии, когда он отошел в лучшую жизнь, мы разбирали оставшиеся
после него рукописи;
все они оказались необыкновенною дрянью.
— Матушка моя! родная ты моя! — завизжала она. — Не выходи за него замуж! не выходи за него, а упроси его, матушка, чтоб воротил Фому Фомича! Голубушка ты моя, Настасья Евграфовна!
все тебе отдам,
всем тебе пожертвую, коли за него не выйдешь. Я еще не
все, старуха, прожила, у меня еще остались крохи
после моего покойничка.
Все твое, матушка,
всем тебя одарю, да и Егорушка тебя одарит, только не клади меня живую во гроб, упроси Фому Фомича воротить!..
— Нет, Егор Ильич, нет! уж оставим лучше, — отвечала Настенька, в свою очередь совершенно упав духом. — Это
все пустое, — продолжала она, сжимая его руки и заливаясь слезами. — Это вы
после вчерашнего так… но не может этого быть, вы сами видите. Мы ошиблись, Егор Ильич… А я о вас всегда буду помнить, как о моем благодетеле и… и вечно, вечно буду молиться за вас!..
Какой сок, какие листья! какое солнце! как
после грозы-то
все вокруг повеселело, обмылось!..
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
После? Вот новости —
после! Я не хочу
после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А
все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали! А
все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело
после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену.
Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Раз как-то случилось, забавляя детей, выстроил будку из карт, да
после того
всю почь снились проклятые.
)Да если приезжий чиновник будет спрашивать службу: довольны ли? — чтобы говорили: «
Всем довольны, ваше благородие»; а который будет недоволен, то ему
после дам такого неудовольствия…
Легко вздохнули странники: // Им
после дворни ноющей // Красива показалася // Здоровая, поющая // Толпа жнецов и жниц, — //
Все дело девки красили // (Толпа без красных девушек, // Что рожь без васильков).