— Дядюшка! простите меня за один вопрос, — сказал я торжественно, —
не сердитесь на меня, поймите, что ответ на этот вопрос может многое разрешить; я даже отчасти вправе требовать от вас ответа, дядюшка!
Неточные совпадения
— Ну, да ведь она, братец, grande dame, [Светская дама (франц.).] генеральша! добрейшая старушка; но, знаешь, привыкла ко всему эдакому утонченному…
не чета мне, вахлаку! Теперь
на меня
сердится. Оно, конечно, я виноват. Я, братец, еще
не знаю, чем я именно провинился, но, уж конечно, я виноват…
Не понимаю, почему он и
на меня
рассердился, тем более что видел меня первый раз в жизни и еще
не сказал со мною ни слова.
— Извините, — сказал я, — но за что ж вы
на меня-то
сердитесь? Чем же я виноват? Признаюсь вам, я вот уже полчаса вас слушаю и даже
не понимаю, о чем идет дело…
— После, после, мой друг, после! все это объяснится. Да какой же ты стал молодец! Милый ты мой! А как же я тебя ждал! Хотел излить, так сказать… ты ученый, ты один у меня… ты и Коровкин. Надобно заметить тебе, что
на тебя здесь все
сердятся. Смотри же, будь осторожнее,
не оплошай!
— Это она всегда, как
рассердится, возьмет, да и бросит что-нибудь
на пол, — шептал мне сконфуженный дядя. — Но это только — когда
рассердится… Ты, брат,
не смотри,
не замечай, гляди в сторону… Зачем ты об Коровкине-то заговорил?..
— Пять дней, целых пять дней вы
сердитесь на меня и
не хотите со мной говорить!
Я хочу рассказать теперь эту историю, Анфиса Петровна, во всей ее ясности и подробности, чтоб видели, с чего дело вышло и справедливо ли
на меня
сердится маменька, что я
не угодил Фоме Фомичу.
И вот теперь уж неделю, целую неделю говорить
не хочет со мной;
на всех, кто ни приедет,
сердится.
— Да вы
не сердитесь, пожалуйста,
на меня,
не обижайтесь; и без того много горя! — сказала она просящим голосом, а между тем насмешливая улыбка слегка мелькнула
на ее хорошеньких губках.
— Простите. Положим, вы в этом совершенно правы; но
не ошибаетесь ли вы в главном? Как же, скажите, я заметил, что они хорошо принимают вашего отца? Ведь если б они до такой уж степени
сердились на вас, как вы говорите, и вас выгоняли, так и
на него бы
сердились и его бы худо принимали.
— Слишком
рассердился! — вскрикнул я, мгновенно разгорячившись. — Конечно, я давеча слишком увлекся и, таким образом, дал право всякому осуждать меня. Я очень хорошо понимаю, что я выскочил и срезался
на всех пунктах, и, я думаю, нечего было это мне объяснять!.. Понимаю тоже, что так
не делается в порядочном обществе; но сообразите, была ли какая возможность
не увлечься? Ведь это сумасшедший дом, если хотите знать! и… и… наконец… я просто уеду отсюда — вот что!
— Ну, уж это ты увлекся, Степан,
не так это будет! — вскричал дядя. — Впрочем, чего ж ты так
сердишься? Дивлюсь я
на тебя, Степан, тебе-то чего?
— Ну, вот и ты! — начала она, запинаясь от радости. —
Не сердись на меня, Родя, что я тебя так глупо встречаю, со слезами: это я смеюсь, а не плачу. Ты думаешь, я плачу? Нет, это я радуюсь, а уж у меня глупая привычка такая: слезы текут. Это у меня со смерти твоего отца, от всего плачу. Садись, голубчик, устал, должно быть, вижу. Ах, как ты испачкался.
— Не всех, однако. Нет, не всех. Ты —
не сердись на меня, если я грубо сказал. Дело в том, что завидую я тебе, спокойствию твоему завидую. Иной раз думается, что ты хранишь мудрость твою, как девственность. Пачкать ее не хочешь.
— Прижмите руку к моей голове, — говорила она кротко, — видите, какой жар…
Не сердитесь на меня, будьте снисходительны к бедной сестре! Это все пройдет… Доктор говорит, что у женщин часто бывают припадки… Мне самой гадко и стыдно, что я так слаба…
Неточные совпадения
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо
на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин
не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а
не то, мол, барин
сердится. Стой, еще письмо
не готово.
Хлестаков (продолжая удерживать ее).Из любви, право из любви. Я так только, пошутил, Марья Антоновна,
не сердитесь! Я готов
на коленках у вас просить прощения. (Падает
на колени.)Простите же, простите! Вы видите, я
на коленях.
— // Я
не сержусь на глупого, // Я сам над ним смеюсь!» // «Какой ты добрый!» — молвила // Сноха черноволосая // И старика погладила // По белой голове.
Стародум. От двора, мой друг, выживают двумя манерами. Либо
на тебя
рассердятся, либо тебя рассердят. Я
не стал дожидаться ни того, ни другого. Рассудил, что лучше вести жизнь у себя дома, нежели в чужой передней.
Она решила, что малую часть приданого она приготовит всю теперь, большое же вышлет после, и очень
сердилась на Левина за то, что он никак
не мог серьезно ответить ей, согласен ли он
на это или нет.