Неточные совпадения
Она говорила,
рыдая и взвизгивая, окруженная толпой своих приживалок и мосек, что скорее
будет есть сухой хлеб и, уж разумеется, «запивать его своими слезами», что скорее пойдет с палочкой выпрашивать себе подаяние под окнами, чем склонится на просьбу «непокорного» переехать к нему в Степанчиково, и что нога ее никогда-никогда не
будет в доме его!
Гаврила вошел не один; с ним
был дворовый парень, мальчик лет шестнадцати, прехорошенький собой, взятый во двор за красоту, как узнал я после. Звали его Фалалеем. Он
был одет в какой-то особенный костюм, в красной шелковой рубашке, обшитой по вороту позументом, с золотым галунным поясом, в черных плисовых шароварах и в козловых сапожках, с красными отворотами. Этот костюм
был затеей самой генеральши. Мальчик прегорько
рыдал, и слезы одна за другой катились из больших голубых глаз его.
Пардон-пардон, Александра Тарасовича. Вы удивлены? Это, видите ли, мое сценическое имя, отчество и фамилия. По сцене — Василий Иванович Путинковский, а в жизни Александр Тарасович Аметистов. Известная фамилия, многие представители расстреляны большевиками. Тут целый роман. Вы прямо
будете рыдать, когда я расскажу.
Куницын(выходя прямо на авансцену). Вот уже именно словами Шекспира могу сказать: «Сердце мое никогда не знало жалости, но, рассказывая эту грустную повесть, я
буду рыдать и плакать, как черноликий Клиффорд!»
Как за минуту перед этим я готов
был рыдать от тоски, так теперь я хохотал, хохотал, как исступленный, в сознании, что еще одна ловушка, подставленная насмешливым случаем, блестяще избегнута мною.
Для большого этнографического труда. Впрочем, я вам как-нибудь после расскажу о своих скитаниях, глубочайше уважаемый мною Борис Семенович. Вы прямо
будете рыдать. Херувим! Дай нам чего-нибудь прохладительного.
Неточные совпадения
Поет,
рыдает, кружится, // Так быстро, быстро кружится, // Что крылышки свистят!..
Полились целые потоки расспросов, допросов, выговоров, угроз, упреков, увещаний, так что девушка бросилась в слезы,
рыдала и не могла понять ни одного слова; швейцару дан
был строжайший приказ не принимать ни в какое время и ни под каким видом Чичикова.
Мими стояла, прислонившись к стене, и, казалось, едва держалась на ногах; платье на ней
было измято и в пуху, чепец сбит на сторону; опухшие глаза
были красны, голова ее тряслась; она не переставала
рыдать раздирающим душу голосом и беспрестанно закрывала лицо платком и руками.
Рыдая, глядела она им в очи, когда всемогущий сон начинал уже смыкать их, и думала: «Авось-либо Бульба, проснувшись, отсрочит денька на два отъезд; может
быть, он задумал оттого так скоро ехать, что много
выпил».
— Досточтимый капитан, — самодовольно возразил Циммер, — я играю на всем, что звучит и трещит. В молодости я
был музыкальным клоуном. Теперь меня тянет к искусству, и я с горем вижу, что погубил незаурядное дарование. Поэтому-то я из поздней жадности люблю сразу двух: виолу и скрипку. На виолончели играю днем, а на скрипке по вечерам, то
есть как бы плачу,
рыдаю о погибшем таланте. Не угостите ли винцом, э? Виолончель — это моя Кармен, а скрипка…