Неточные совпадения
— Эх, брат, да ведь природу поправляют и направляют, а без
этого пришлось бы потонуть в предрассудках. Без
этого ни одного бы великого человека не было. Говорят: «долг, совесть», — я
ничего не хочу говорить против долга и совести, — но ведь как мы их понимаем? Стой, я тебе
еще задам один вопрос. Слушай!
Народ расходился, полицейские возились
еще с утопленницей, кто-то крикнул про контору… Раскольников смотрел на все с странным ощущением равнодушия и безучастия. Ему стало противно. «Нет, гадко… вода… не стоит, — бормотал он про себя. —
Ничего не будет, — прибавил он, — нечего ждать. Что
это, контора… А зачем Заметов не в конторе? Контора в десятом часу отперта…» Он оборотился спиной к перилам и поглядел кругом себя.
— Он Лидочку больше всех нас любил, — продолжала она очень серьезно и не улыбаясь, уже совершенно как говорят большие, — потому любил, что она маленькая, и оттого
еще, что больная, и ей всегда гостинцу носил, а нас он читать учил, а меня грамматике и закону божию, — прибавила она с достоинством, — а мамочка
ничего не говорила, а только мы знали, что она
это любит, и папочка знал, а мамочка меня хочет по-французски учить, потому что мне уже пора получить образование.
— А вам разве не жалко? Не жалко? — вскинулась опять Соня, — ведь вы, я знаю, вы последнее сами отдали,
еще ничего не видя. А если бы вы все-то видели, о господи! А сколько, сколько раз я ее в слезы вводила! Да на прошлой
еще неделе! Ох, я! Всего за неделю до его смерти. Я жестоко поступила! И сколько, сколько раз я
это делала. Ах, как теперь, целый день вспоминать было больно!
Выходило, что или тот человек
еще ничего не донес, или… или просто он
ничего тоже не знает и сам, своими глазами,
ничего не видал (да и как он мог видеть?), а стало быть, все
это, вчерашнее, случившееся с ним, Раскольниковым, опять-таки было призрак, преувеличенный раздраженным и больным воображением его.
— Вы, кажется,
этого не ожидали? — проговорил Раскольников, конечно
ничего еще не понимавший ясно, но уже успевший сильно ободриться.
После первого, страстного и мучительного сочувствия к несчастному опять страшная идея убийства поразила ее. В переменившемся тоне его слов ей вдруг послышался убийца. Она с изумлением глядела на него. Ей
ничего еще не было известно, ни зачем, ни как, ни для чего
это было. Теперь все
эти вопросы разом вспыхнули в ее сознании. И опять она не поверила: «Он, он убийца! Да разве
это возможно?»
Я очаровал
эту даму, внеся ей деньги за всех трех птенцов Катерины Ивановны, кроме того и на заведения пожертвовал
еще денег; наконец, рассказал ей историю Софьи Семеновны, даже со всеми онерами,
ничего не скрывая.
А главное, об
этом ни слова никому не говорить, потому что бог знает
еще что из
этого выйдет, а деньги поскорее под замок, и, уж конечно, самое лучшее во всем
этом, что Федосья просидела в кухне, а главное, отнюдь, отнюдь, отнюдь не надо сообщать
ничего этой пройдохе Ресслих и прочее и прочее.
— Так сыскать его, — закричал Троекуров, начинающий сумневаться. — Покажи мне твои хваленые приметы, — сказал он исправнику, который тотчас и подал ему бумагу. — Гм, гм, двадцать три года… Оно так, да
это еще ничего не доказывает. Что же учитель?
Неточные совпадения
Городничий.
Это бы
еще ничего, — инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчик! А кто, скажет, здесь судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «А подать сюда Землянику!» Вот что худо!
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь
ничего, а награда неизвестно
еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется,
эта комната несколько сыра?
Конечно, если он ученику сделает такую рожу, то оно
еще ничего: может быть, оно там и нужно так, об
этом я не могу судить; но вы посудите сами, если он сделает
это посетителю, —
это может быть очень худо: господин ревизор или другой кто может принять
это на свой счет.
Больше полугода, как я в разлуке с тою, которая мне дороже всего на свете, и, что
еще горестнее,
ничего не слыхал я о ней во все
это время.
К удивлению, бригадир не только не обиделся
этими словами, но, напротив того,
еще ничего не видя, подарил Аленке вяземский пряник и банку помады. Увидев
эти дары, Аленка как будто опешила; кричать — не кричала, а только потихоньку всхлипывала. Тогда бригадир приказал принести свой новый мундир, надел его и во всей красе показался Аленке. В
это же время выбежала в дверь старая бригадирова экономка и начала Аленку усовещивать.