Неточные совпадения
«Двадцать копеек мои унес, — злобно проговорил Раскольников, оставшись один. — Ну пусть и с
того тоже возьмет, да и отпустит с ним девочку,
тем и кончится… И чего я ввязался тут
помогать? Ну мне ль
помогать? Имею ль я право
помогать? Да пусть их переглотают друг друга живьем, — мне-то чего? И как я смел отдать эти двадцать копеек. Разве они мои?»
«Действительно, я у Разумихина недавно еще хотел было работы просить, чтоб он мне или уроки достал, или что-нибудь… — додумывался Раскольников, — но чем теперь-то он мне может
помочь? Положим, уроки достанет, положим, даже последнею копейкой поделится, если есть у него копейка, так что можно даже и сапоги купить, и костюм поправить, чтобы на уроки ходить… гм… Ну, а дальше? На пятаки-то что ж я сделаю? Мне разве
того теперь надобно? Право, смешно, что я пошел к Разумихину…»
— Ну, слушай: я к тебе пришел, потому что, кроме тебя, никого не знаю, кто бы
помог… начать… потому что ты всех их добрее,
то есть умнее, и обсудить можешь… А теперь я вижу, что ничего мне не надо, слышишь, совсем ничего… ничьих услуг и участий… Я сам… один… Ну и довольно! Оставьте меня в покое!
— Это, брат, невозможно; из чего ж я сапоги топтал! — настаивал Разумихин. — Настасьюшка, не стыдитесь, а
помогите, вот так! — и, несмотря на сопротивление Раскольникова, он все-таки переменил ему белье.
Тот повалился на изголовье и минуты две не говорил ни слова.
— Вот тут, через три дома, — хлопотал он, — дом Козеля, немца, богатого… Он теперь, верно, пьяный, домой пробирался. Я его знаю… Он пьяница… Там у него семейство, жена, дети, дочь одна есть. Пока еще в больницу тащить, а тут, верно, в доме же доктор есть! Я заплачу, заплачу!.. Все-таки уход будет свой,
помогут сейчас, а
то он умрет до больницы-то…
— Что? — как бы проснулся
тот, — да… ну и запачкался в крови, когда
помогал его переносить в квартиру…
Чтобы
помогать, надо сначала право такое иметь, не
то: «Crevez, chiens, si vous n’ êtes pas contents!» [Подыхайте, собаки, если вам плохо! (фр.)] — Он рассмеялся.
— Ну вот хоть бы этот чиновник! — подхватил Разумихин, — ну, не сумасшедший ли был ты у чиновника? Последние деньги на похороны вдове отдал! Ну, захотел
помочь — дай пятнадцать, дай двадцать, ну да хоть три целковых себе оставь, а
то все двадцать пять так и отвалил!
Наполеонами и так далее, все до единого были преступниками, уже
тем одним, что, давая новый закон,
тем самым нарушали древний, свято чтимый обществом и от отцов перешедший, и, уж конечно, не останавливались и перед кровью, если только кровь (иногда совсем невинная и доблестно пролитая за древний закон) могла им
помочь.
Убеждению этому много
помогли тщеславие и
та степень самоуверенности, которую лучше всего назвать самовлюбленностию.
Еще бы не ужас, что ты живешь в этой грязи, которую так ненавидишь, и в
то же время знаешь сама (только стоит глаза раскрыть), что никому ты этим не
помогаешь и никого ни от чего не спасаешь!
— Батюшка, испейте, — шептал он, бросаясь к нему с графином, — авось
поможет… — Испуг и самое участие Порфирия Петровича были до
того натуральны, что Раскольников умолк и с диким любопытством стал его рассматривать. Воды, впрочем, он не принял.
— Видя таковое ее положение, с несчастными малолетными, желал бы, — как я и сказал уже, — чем-нибудь, по мере сил, быть полезным,
то есть, что называется, по мере сил-с, не более. Можно бы, например, устроить в ее пользу подписку или, так сказать, лотерею… или что-нибудь в этом роде, — как это и всегда в подобных случаях устраивается близкими или хотя бы и посторонними, но вообще желающими
помочь людьми. Вот об этом-то я имел намерение вам сообщить. Оно бы можно-с.
Эта гордость, хотя и заслуженная, не понравилась почему-то Катерине Ивановне: «в самом деле, точно без Амалии Ивановны и стола бы не сумели накрыть!» Не понравился ей тоже и чепец с новыми лентами: «уж не гордится ли, чего доброго, эта глупая немка
тем, что она хозяйка и из милости согласилась
помочь бедным жильцам?
Не для
того, чтобы матери
помочь, я убил — вздор!
— Э-эх! человек недоверчивый! — засмеялся Свидригайлов. — Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству, не допускаете, что ль? Ведь не «вошь» же была она (он ткнул пальцем в
тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну, согласитесь, ну «Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей умирать?». И не
помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по
той же дороге пойдет…».
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы,
то есть, не
поможете в нашей просьбе,
то уж не знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет,
то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом,
то я готов служить сию минуту. Моя обязанность
помогать проезжающим.
Под берегом раскинуты // Шатры; старухи, лошади // С порожними телегами // Да дети видны тут. // А дальше, где кончается // Отава подкошенная, // Народу
тьма! Там белые // Рубахи баб, да пестрые // Рубахи мужиков, // Да голоса, да звяканье // Проворных кос. «Бог на́
помочь!» // — Спасибо, молодцы!
По моему расчету, не
тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их в сундук, а
тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб
помочь тому, у кого нет нужного.
В
тот же день Грустилов надел на себя вериги (впоследствии оказалось, впрочем, что это были просто
помочи, которые дотоле не были в Глупове в употреблении) и подвергнул свое тело бичеванию.