Неточные совпадения
«Дорого, дорого стоит, Дунечка, сия чистота!» Ну если потом не под
силу станет, раскаетесь?
— Лихорадка, — отвечал он отрывисто. — Поневоле
станешь бледный… коли есть нечего, — прибавил он, едва выговаривая слова.
Силы опять покидали его. Но ответ показался правдоподобным; старуха взяла заклад.
Незнакомец звякнул еще раз, еще подождал и вдруг, в нетерпении, изо всей
силы стал дергать ручку у дверей.
Он перевел дух свободнее. «Наверно, не то!» Мало-помалу он
стал ободряться, он усовещивал себя всеми
силами ободриться и опомниться.
Он шел скоро и твердо, и хоть чувствовал, что весь изломан, но сознание было при нем. Боялся он погони, боялся, что через полчаса, через четверть часа уже выйдет, пожалуй, инструкция следить за ним;
стало быть, во что бы ни
стало надо было до времени схоронить концы. Надо было управиться, пока еще оставалось хоть сколько-нибудь
сил и хоть какое-нибудь рассуждение… Куда же идти?
В последнее время она
стала все чаще и больше разговаривать с своею старшей девочкой, десятилетнею Поленькой, которая хотя и многого еще не понимала, но зато очень хорошо поняла, что нужна матери, и потому всегда следила за ней своими большими умными глазками и всеми
силами хитрила, чтобы представиться все понимающею.
Вы не так понимаете; я даже думал, что если уж принято, что женщина равна мужчине во всем, даже в
силе (что уже утверждают), то,
стало быть, и тут должно быть равенство.
—
Стало быть, я с ним приятель большой… коли знаю, — продолжал Раскольников, неотступно продолжая смотреть в ее лицо, точно уже был не в
силах отвести глаз, — он Лизавету эту… убить не хотел… Он ее… убил нечаянно… Он старуху убить хотел… когда она была одна… и пришел… А тут вошла Лизавета… Он тут… и ее убил.
Но тот, казалось, приближался таинственно и осторожно. Он не взошел на мост, а остановился в стороне, на тротуаре, стараясь всеми
силами, чтоб Раскольников не увидал его. Дуню он уже давно заметил и
стал делать ей знаки. Ей показалось, что знаками своими он упрашивал ее не окликать брата и оставить его в покое, а звал ее к себе.
«Здесь собрались представители тех, которые стояли на коленях, тех, кого расстреливали, и те, кто приказывает расстреливать. Люди, в массе, так же бездарны и безвольны, как этот их царь. Люди только тогда
становятся силой, творящей историю, когда во главе их становится какой-нибудь смельчак, бывший поручик Наполеон Бонапарте. Да, — “так было, так будет”».
— В этом же углу лежат и замыслы твои «служить, пока
станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников (твои слова); работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать — значит жить другой, артистической, изящной стороной жизни, жизни художников, поэтов».
Воды становилось всё меньше… по колено… по щиколотки… Мы всё тащили казённую лодку; но тут у нас не
стало сил, и мы бросили её. На пути у нас лежала какая-то чёрная коряга. Мы перепрыгнули через неё — и оба босыми ногами попали в какую-то колючую траву. Это было больно и со стороны земли — негостеприимно, но мы не обращали на это внимания и побежали на огонь. Он был в версте от нас и, весело пылая, казалось, смеялся навстречу нам.
Неточные совпадения
Софья (к Правдину).
Сил моих не
стало от их шуму.
Масса, с тайными вздохами ломавшая дома свои, с тайными же вздохами закопошилась в воде. Казалось, что рабочие
силы Глупова сделались неистощимыми и что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний, тем растяжимее
становилась сумма орудий, подлежащих ее эксплуатации.
Минуты этой задумчивости были самыми тяжелыми для глуповцев. Как оцепенелые застывали они перед ним, не будучи в
силах оторвать глаза от его светлого, как
сталь, взора. Какая-то неисповедимая тайна скрывалась в этом взоре, и тайна эта тяжелым, почти свинцовым пологом нависла над целым городом.
А так как на их языке неведомая
сила носила название чертовщины, то и
стали думать, что тут не совсем чисто и что, следовательно, участие черта в этом деле не может подлежать сомнению.
После помазания больному
стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и
силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.