Неточные совпадения
— Да што! — с благородною небрежностию проговорил Илья Петрович (и даже не што, а как-то «Да-а шта-а!»), переходя с какими-то бумагами к другому столу и картинно передергивая с каждым шагом плечами, куда шаг, туда и плечо, — вот-с, извольте видеть: господин сочинитель, то бишь студент, бывший то есть, денег не платит, векселей надавал, квартиру не очищает, беспрерывные на них поступают жалобы, а изволили в претензию войти, что
я папироску
при них закурил!
— Ваша мамаша, еще в бытность мою
при них, начала к вам письмо. Приехав сюда,
я нарочно пропустил несколько дней и не приходил к вам, чтоб уж быть вполне уверенным, что вы извещены обо всем; но теперь, к удивлению моему…
— Не могу сказать; но
меня интересует
при этом другое обстоятельство, так сказать, целый вопрос.
Она и без того показалась
мне,
при всех, впрочем, своих превосходных качествах, несколько восторженного и романического оттенка в мыслях…
—
Я, милый барин, всегда с вами рада буду часы разделить, а теперь вот как-то совести
при вас не соберу. Подарите
мне, приятный кавалер, шесть копеек на выпивку!
— До чертиков допилась, батюшки, до чертиков, — выл тот же женский голос, уже подле Афросиньюшки, — анамнясь удавиться тоже хотела, с веревки сняли. Пошла
я теперь в лавочку, девчоночку
при ней глядеть оставила, — ан вот и грех вышел! Мещаночка, батюшка, наша мещаночка, подле живет, второй дом с краю, вот тут…
Когда
я… кхе! когда
я… кхе-кхе-кхе… о, треклятая жизнь! — вскрикнула она, отхаркивая мокроту и схватившись за грудь, — когда
я… ах, когда на последнем бале… у предводителя…
меня увидала княгиня Безземельная, — которая
меня потом благословляла, когда
я выходила за твоего папашу, Поля, — то тотчас спросила: «Не та ли это милая девица, которая с шалью танцевала
при выпуске?..» (Прореху-то зашить надо; вот взяла бы иглу да сейчас бы и заштопала, как
я тебя учила, а то завтра… кхе!.. завтра… кхе-кхе-кхе!.. пуще разо-рвет! — крикнула она надрываясь…)…
—
Я останусь
при нем! — вскричал Разумихин, — ни на минуту его не покину, и к черту там всех моих, пусть на стены лезут! Там у
меня дядя президентом.
— Дуня, — с усилием продолжал Раскольников, —
я этого брака не желаю, а потому ты и должна, завтра же,
при первом слове, Лужину отказать, чтоб и духу его не пахло.
— Вот вы… вы…
меня понимаете, потому что вы — ангел! — в восторге вскричал Разумихин. — Идем! Настасья! Мигом наверх, и сиди там
при нем, с огнем;
я через четверть часа приду…
Ты до того себя разнежил, что, признаюсь,
я всего менее понимаю, как ты можешь быть
при всем этом хорошим и даже самоотверженным лекарем.
— Тут, брат, стыдливость, молчаливость, застенчивость, целомудрие ожесточенное, и
при всем этом — вздохи, и тает, как воск, так и тает! Избавь ты
меня от нее, ради всех чертей в мире! Преавенантненькая!.. Заслужу, головой заслужу!
— То-то и дело, что
я, в настоящую минуту, — как можно больше постарался законфузиться Раскольников, — не совсем
при деньгах… и даже такой мелочи не могу…
я, вот видите ли, желал бы теперь только заявить, что эти вещи мои, но что когда будут деньги…
Порфирий мог именно рассчитывать, что
я непременно буду так отвечать и непременно скажу, что видел, для правдоподобия, и
при этом вверну что-нибудь в объяснение…
Ведь предлагая моему предмету бежать со
мною в Америку или Швейцарию,
я, может, самые почтительнейшие чувства
при сем питал, да еще думал обоюдное счастие устроить!..
Но
при сем не могу не заявить, что случаются иногда такие подстрекательные «немки», что,
мне кажется, нет ни единого прогрессиста, который бы совершенно мог за себя поручиться.
— Вы даже, может быть, и совсем не медведь, — сказал он. —
Мне даже кажется, что вы очень хорошего общества или, по крайней мере, умеете
при случае быть и порядочным человеком.
Ты тут ни
при чем, так наплевать на них; мы же над ними насмеемся потом, а
я бы на твоем месте их еще мистифировать стал.
— Что делать-с; наши национальные дороги весьма длинны. Велика так называемая «матушка Россия»…
Я же,
при всем желании, никак не мог вчера поспешить к встрече. Надеюсь, однако, что все произошло без особых хлопот?
Между прочим, он очень просит и ищет свидания с тобою, Дуня, а
меня просил быть посредником
при этом свидании.
— Просьба ваша, чтобы брата не было
при нашем свидании, не исполнена единственно по моему настоянию, — сказала Дуня. — Вы писали, что были братом оскорблены;
я думаю, что это надо немедленно разъяснить и вы должны помириться. И если Родя вас действительно оскорбил, то он должен и будет просить у вас извинения.
Вы говорите: «или вы, или он?», стало быть, тем самым показываете
мне, как немного
я для вас значу…
я не могу допустить этого
при отношениях и… обязательствах, существующих между нами.
— Авдотья Романовна, если
я выйду теперь в эту дверь,
при таком напутствии, то — рассчитайте это —
я уж не ворочусь никогда. Обдумайте хорошенько! Мое слово твердо.
— Ах, что вы это им сказали! И
при ней? — испуганно вскрикнула Соня, — сидеть со
мной! Честь! да ведь
я… бесчестная,
я великая, великая грешница! Ах, что вы это сказали!
Да ведь это,
я вам скажу,
при случае своего рода рудник-с!
Нет-с, вот вы
меня прервали, а
я скажу, что через мнительность вашу,
при всем остроумии вашем, вы даже здравый взгляд на вещи изволили потерять.
— Одним словом, — настойчиво и громко сказал он, вставая и немного оттолкнув
при этом Порфирия, — одним словом,
я хочу знать: признаете ли вы
меня окончательно свободным от подозрений или нет? Говорите, Порфирий Петрович, говорите положительно и окончательно, и скорее, сейчас!
— Так-с. Ну-с, так имейте в виду-с; а теперь благоволите принять, для интересов вашей родственницы, на первый случай, посильную сумму от
меня лично. Весьма и весьма желаю, чтоб имя мое
при сем не было упомянуто. Вот-с… имея, так сказать, сам заботы, более не в состоянии…
— Вот почему
я особенно вам благодарна, Родион Романыч, что вы не погнушались моим хлебом-солью, даже и
при такой обстановке, — прибавила она почти вслух, — впрочем, уверена, что только особенная дружба ваша к моему бедному покойнику побудила вас сдержать ваше слово.
— Извините, что
я, может быть, прерываю, но дело довольно важное-с, — заметил Петр Петрович, как-то вообще и не обращаясь ни к кому в особенности, —
я даже и рад
при публике.
Извольте видеть-с: если б
я не был так уверен, то уж, разумеется,
при моей опытности, не рискнул бы так прямо вас обвинить; ибо за подобное, прямое и гласное, но ложное или даже только ошибочное обвинение
я, в некотором смысле, сам отвечаю.
—
Я готов-с и отвечаю… но уймитесь, сударыня, уймитесь!
Я слишком вижу, что вы бойкая!.. Это… это… это как же-с? — бормотал Лужин, — это следует
при полиции-с… хотя, впрочем, и теперь свидетелей слишком достаточно…
Я готов-с… Но, во всяком случае, затруднительно мужчине… по причине пола… Если бы с помощью Амалии Ивановны… хотя, впрочем, так дело не делается… Это как же-с?
— Да вы рехнулись иль нет, молокосос? — взвизгнул Лужин, — она здесь сама перед вами, налицо, — она сама здесь, сейчас,
при всех подтвердила, что, кроме десяти рублей, ничего от
меня не получала. Каким же образом мог
я ей передать после этого?
Но, приехав в Петербург, он третьего дня,
при первом нашем свидании, со
мной поссорился, и
я выгнал его от себя, чему есть два свидетеля.
Он тотчас же написал моей матери записку и уведомил ее, что
я отдал все деньги не Катерине Ивановне, а Софье Семеновне, и
при этом в самых подлых выражениях упомянул о… о характере Софьи Семеновны, то есть намекнул на характер отношений моих к Софье Семеновне.
Вчера вечером,
при матери и сестре, и в его присутствии,
я восстановил истину, доказав, что передал деньги Катерине Ивановне на похороны, а не Софье Семеновне, и что с Софьей Семеновной третьего дня
я еще и знаком даже не был и даже в лицо еще ее не видал.
При этом
я прибавил, что он, Петр Петрович Лужин, со всеми своими достоинствами, не стоит одного мизинца Софьи Семеновны, о которой он так дурно отзывается.
Раздражительны вы уж очень, Родион Романыч, от природы-с; даже уж слишком-с,
при всех-то других основных свойствах вашего характера и сердца, которые,
я льщу себя надеждой, что отчасти постиг-с.
Я вижу, что вас тоже все это чрезвычайно интересует, и почту за долг,
при первом удобном случае, по всем пунктам удовлетворить ваше любопытство.
При всем естественном отвращении ко
мне Авдотьи Романовны, и несмотря на мой всегдашний мрачный и отталкивающий вид, — ей стало наконец жаль
меня, жаль пропащего человека.
Бедная Марфа Петровна тоже ужасно поддавалась на лесть, и если бы только
я захотел, то, конечно, отписал бы все ее имение на себя еще
при жизни.
— Еще бы вам-то не ощущать наслаждения, — вскрикнул Раскольников, тоже вставая, — разве для исшаркавшегося развратника рассказывать о таких похождениях, — имея в виду какое-нибудь чудовищное намерение в этом же роде, — не наслаждение, да еще
при таких обстоятельствах и такому человеку, как
я… Разжигает.
— Во-первых, этого никак нельзя сказать на улице; во-вторых, вы должны выслушать и Софью Семеновну; в-третьих,
я покажу вам кое-какие документы… Ну да, наконец, если вы не согласитесь войти ко
мне, то
я отказываюсь от всяких разъяснений и тотчас же ухожу.
При этом попрошу вас не забывать, что весьма любопытная тайна вашего возлюбленного братца находится совершенно в моих руках.
— Эге, Авдотья Романовна! Видно, забыли, как в жару пропаганды уже склонялись и млели…
Я по глазкам видел; помните, вечером-то,
при луне-то, соловей-то еще свистал?
Я сам хотел добра людям и сделал бы сотни, тысячи добрых дел вместо одной этой глупости, даже не глупости, а просто неловкости, так как вся эта мысль была вовсе не так глупа, как теперь она кажется,
при неудаче…
Разумихин будет
при вас;
я ему говорил…
Я не осрамлю вас, увидишь;
я еще докажу… теперь покамест до свиданья, — поспешил он заключить, опять заметив какое-то странное выражение в глазах Дуни
при последних словах и обещаниях его.
Я могу быть и официальным лицом и
при должности, но гражданина и человека
я всегда ощутить в себе обязан и дать отчет…