Неточные совпадения
Лежал я тогда… ну, да уж что! лежал пьяненькой-с, и слышу,
говорит моя
Соня (безответная она, и голосок у ней такой кроткий… белокуренькая, личико всегда бледненькое, худенькое),
говорит: «Что ж, Катерина Ивановна, неужели же мне на такое дело пойти?» А уж Дарья Францовна, женщина злонамеренная и полиции многократно известная, раза три через хозяйку наведывалась.
— Позвольте спросить, — вдруг встала
Соня, — вы ей что изволили
говорить вчера о возможности пенсиона? Потому, она еще вчера
говорила мне, что вы взялись ей пенсион выхлопотать. Правда это-с?
Катерина Ивановна хоть и постаралась тотчас же сделать вид, что
с пренебрежением не замечает возникшего в конце стола смеха, но тотчас же, нарочно возвысив голос, стала
с одушевлением
говорить о несомненных способностях Софьи Семеновны служить ей помощницей, «о ее кротости, терпении, самоотвержении, благородстве и образовании», причем потрепала
Соню по щечке и, привстав, горячо два раза ее поцеловала.
—
Говорите лучше прямо, чего вам надобно! — вскричала
с страданием
Соня, — вы опять на что-то наводите… Неужели вы только затем, чтобы мучить, пришли!
— Так не оставишь меня,
Соня? —
говорил он, чуть не
с надеждой смотря на нее.
— Да ведь и я знаю, что не вошь, — ответил он, странно смотря на нее. — А впрочем, я вру,
Соня, — прибавил он, — давно уже вру… Это все не то; ты справедливо
говоришь. Совсем, совсем, совсем тут другие причины!.. Я давно ни
с кем не
говорил,
Соня… Голова у меня теперь очень болит.
Раскольников,
говоря это, хоть и смотрел на
Соню, но уж не заботился более: поймет она или нет. Лихорадка вполне охватила его. Он был в каком-то мрачном восторге. (Действительно, он слишком долго ни
с кем не
говорил!)
Соня поняла, что этот мрачный катехизис [Катехизис — краткое изложение христианского вероучения в виде вопросов и ответов.] стал его верой и законом.
— А жить-то, жить-то как будешь? Жить-то
с чем будешь? — восклицала
Соня. — Разве это теперь возможно? Ну как ты
с матерью будешь
говорить? (О,
с ними-то,
с ними-то что теперь будет!) Да что я! Ведь ты уж бросил мать и сестру. Вот ведь уж бросил же, бросил. О господи! — вскрикнула она, — ведь он уже это все знает сам! Ну как же, как же без человека-то прожить! Что
с тобой теперь будет!
Соня в изумлении смотрела на него. Странен показался ей этот тон; холодная дрожь прошла было по ее телу, но чрез минуту она догадалась, что и тон и слова эти — все было напускное. Он и говорил-то
с нею, глядя как-то в угол и точно избегая заглянуть ей прямо в лицо.
— Ну пускай спит, — сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не
говорила с Соней, несколько раз встававшею и подходившею к ней.
Неточные совпадения
— Ах, Господи, какое
с его стороны великодушие! — крикнула Татьяна Павловна. — Голубчик
Соня, да неужели ты все продолжаешь
говорить ему вы? Да кто он такой, чтоб ему такие почести, да еще от родной своей матери! Посмотри, ведь ты вся законфузилась перед ним, срам!
Соня. Нет, мы посидим… Ты в меланхолии, мамашка? Милая моя мамашка! Садись… вот так. Дай мне обнять тебя… вот так… Ну,
говори теперь, что
с тобой?
Соня (смеясь). Мне почему-то кажется, что вы
говорите грустные вещи
с удовольствием.
Соня(торопливо, няне). Там, нянечка, мужики пришли. Поди
поговори с ними, а чай я сама… (Наливает чай.)
Соня. В комнате у дяди Вани. Что-то пишет. Я рада, что дядя Ваня ушел, мне нужно
поговорить с тобою.