Неточные совпадения
— Но позвольте, позвольте же мне, отчасти, все
рассказать… как было дело и… в свою очередь… хотя это и лишнее, согласен с вами,
рассказывать, — но год назад эта девица умерла от тифа, я же остался жильцом, как был, и хозяйка, как переехала на теперешнюю квартиру, сказала мне… и сказала дружески… что она совершенно во мне уверена и все… но что
не захочу ли я дать ей это заемное письмо, в сто пятнадцать рублей, всего что она считала за мной долгу.
— Еще бы; а вот генерала Кобелева никак
не могли там при мне разыскать. Ну-с, долго
рассказывать. Только как я нагрянул сюда, тотчас же со всеми твоими делами познакомился; со всеми, братец, со всеми, все знаю; вот и она видела: и с Никодимом Фомичом познакомился, и Илью Петровича мне показывали, и с дворником, и с господином Заметовым, Александром Григорьевичем, письмоводителем в здешней конторе, а наконец, и с Пашенькой, — это уж был венец; вот и она знает…
— Кой черт улики! А впрочем, именно по улике, да улика-то эта
не улика, вот что требуется доказать! Это точь-в-точь как сначала они забрали и заподозрили этих, как бишь их… Коха да Пестрякова. Тьфу! Как это все глупо делается, даже вчуже гадко становится! Пестряков-то, может, сегодня ко мне зайдет… Кстати, Родя, ты эту штуку уж знаешь, еще до болезни случилось, ровно накануне того, как ты в обморок в конторе упал, когда там про это
рассказывали…
Ну, конечно, бабушкин сон
рассказывает, врет, как лошадь, потому я этого Душкина знаю, сам он закладчик и краденое прячет, и тридцатирублевую вещь
не для того, чтоб «преставить», у Миколая подтибрил.
— Ты мне это
расскажи подробнее вечером, а я тебе кое-что потом скажу. Интересует он меня, очень! Через полчаса зайду наведаться… Воспаления, впрочем,
не будет…
— Это вот та самая старуха, — продолжал Раскольников, тем же шепотом и
не шевельнувшись от восклицания Заметова, — та самая, про которую, помните, когда стали в конторе
рассказывать, а я в обморок-то упал. Что, теперь понимаете?
— Чтой-то вы уж совсем нас во власть свою берете, Петр Петрович. Дуня вам
рассказала причину, почему
не исполнено ваше желание: она хорошие намерения имела. Да и пишете вы мне, точно приказываете. Неужели ж нам каждое желание ваше за приказание считать? А я так вам напротив скажу, что вам следует теперь к нам быть особенно деликатным и снисходительным, потому что мы все бросили и, вам доверясь, сюда приехали, а стало быть, и без того уж почти в вашей власти состоим.
Раскольников сел, дрожь его проходила, и жар выступал во всем теле. В глубоком изумлении, напряженно слушал он испуганного и дружески ухаживавшего за ним Порфирия Петровича. Но он
не верил ни единому его слову, хотя ощущал какую-то странную наклонность поверить. Неожиданные слова Порфирия о квартире совершенно его поразили. «Как же это, он, стало быть, знает про квартиру-то? — подумалось ему вдруг, — и сам же мне и
рассказывает!»
Стало быть, кроме найма квартиры и разговоров о крови, этот человек ничего
не может
рассказать.
Амалия Ивановна, тоже предчувствовавшая что-то недоброе, а вместе с тем оскорбленная до глубины души высокомерием Катерины Ивановны, чтобы отвлечь неприятное настроение общества в другую сторону и кстати уж чтоб поднять себя в общем мнении, начала вдруг, ни с того ни с сего,
рассказывать, что какой-то знакомый ее, «Карль из аптеки», ездил ночью на извозчике и что «извозчик хотель его убиваль и что Карль его ошень, ошень просиль, чтоб он его
не убиваль, и плакаль, и руки сложиль, и испугаль, и от страх ему сердце пронзиль».
Катерина Ивановна хоть и улыбнулась, но тотчас же заметила, что Амалии Ивановне
не следует по-русски анекдоты
рассказывать.
Вы меня благодарили и даже прослезились (я
рассказываю все так, как было, чтобы, во-первых, напомнить вам, а во-вторых, показать вам, что из памяти моей
не изгладилась ни малейшая черта).
Вот этого-то я и сам
не понимаю, а что я
рассказываю истинный факт, то это верно!
— Сама видишь, что
не так!.. А я ведь искренно
рассказал, правду!
Я опять
не так
рассказываю!
— Да ведь как убил-то? Разве так убивают? Разве так идут убивать, как я тогда шел! Я тебе когда-нибудь
расскажу, как я шел… Разве я старушонку убил? Я себя убил, а
не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки!.. А старушонку эту черт убил, а
не я… Довольно, довольно, Соня, довольно! Оставь меня, — вскричал он вдруг в судорожной тоске, — оставь меня!
— Ну, тогда было дело другое. У всякого свои шаги. А насчет чуда скажу вам, что вы, кажется, эти последние два-три дня проспали. Я вам сам назначил этот трактир и никакого тут чуда
не было, что вы прямо пришли; сам растолковал всю дорогу,
рассказал место, где он стоит, и часы, в которые можно меня здесь застать. Помните?
— Э-эх! Посидите, останьтесь, — упрашивал Свидригайлов, — да велите себе принести хоть чаю. Ну посидите, ну, я
не буду болтать вздору, о себе то есть. Я вам что-нибудь
расскажу. Ну, хотите, я вам
расскажу, как меня женщина, говоря вашим слогом, «спасала»? Это будет даже ответом на ваш первый вопрос, потому что особа эта — ваша сестра. Можно
рассказывать? Да и время убьем.
— Вы знаете, может быть (да я, впрочем, и сам вам
рассказывал), — начал Свидригайлов, — что я сидел здесь в долговой тюрьме, по огромному счету, и
не имея ни малейших средств в виду для уплаты.
— Это
не тот ли лакей, который вам после смерти трубку приходил набивать… еще сами мне
рассказывали? — раздражался все более и более Раскольников.
— Говорил? Забыл. Но тогда я
не мог говорить утвердительно, потому даже невесты еще
не видал; я только намеревался. Ну, а теперь у меня уж есть невеста, и дело сделано, и если бы только
не дела, неотлагательные, то я бы непременно вас взял и сейчас к ним повез, — потому я вашего совета хочу спросить. Эх, черт! Всего десять минут остается. Видите, смотрите на часы; а впрочем, я вам
расскажу, потому это интересная вещица, моя женитьба-то, в своем то есть роде, — куда вы? Опять уходить?
— Шиллер-то, Шиллер-то наш, Шиллер-то! Oъ va-t-elle la vertu se nicher? [Где только
не гнездится добродетель? (фр.)] А знаете, я нарочно буду вам этакие вещи
рассказывать, чтобы слышать ваши вскрикивания. Наслаждение!
— Еще бы вам-то
не ощущать наслаждения, — вскрикнул Раскольников, тоже вставая, — разве для исшаркавшегося развратника
рассказывать о таких похождениях, — имея в виду какое-нибудь чудовищное намерение в этом же роде, —
не наслаждение, да еще при таких обстоятельствах и такому человеку, как я… Разжигает.
Я очаровал эту даму, внеся ей деньги за всех трех птенцов Катерины Ивановны, кроме того и на заведения пожертвовал еще денег; наконец,
рассказал ей историю Софьи Семеновны, даже со всеми онерами, ничего
не скрывая.
— А, вы про это! — засмеялся Свидригайлов, — да, я бы удивился, если бы, после всего, вы пропустили это без замечания. Ха! ха! Я хоть нечто и понял из того, что вы тогда… там… накуролесили и Софье Семеновне сами
рассказывали, но, однако, что ж это такое? Я, может, совсем отсталый человек и ничего уж понимать
не могу. Объясните, ради бога, голубчик! Просветите новейшими началами.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде
не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше
рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь
не спишь, стараешься для отечества,
не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Бобчинский. Припомню, ей-богу, припомню. Уж
не мешайте, пусть я
расскажу,
не мешайте! Скажите, господа, сделайте милость, чтоб Петр Иванович
не мешал.
Бобчинский. А я так думаю, что генерал-то ему и в подметки
не станет! а когда генерал, то уж разве сам генералиссимус. Слышали: государственный-то совет как прижал? Пойдем
расскажем поскорее Аммосу Федоровичу и Коробкину. Прощайте, Анна Андреевна!
Городничий (в сторону).Да,
рассказывай,
не знал, чем заплатить! (Вслух.)Осмелюсь ли спросить: куда и в какие места ехать изволите?
Добчинский. Я бы и
не беспокоил вас, да жаль насчет способностей. Мальчишка-то этакой… большие надежды подает: наизусть стихи разные
расскажет и, если где попадет ножик, сейчас сделает маленькие дрожечки так искусно, как фокусник-с. Вот и Петр Иванович знает.