Неточные совпадения
А тут Катерина Ивановна, руки ломая, по комнате ходит, да красные пятна у ней на щеках выступают, — что в болезни этой
и всегда бывает: «
Живешь, дескать, ты, дармоедка, у нас, ешь
и пьешь,
и теплом пользуешься», а что тут пьешь
и ешь, когда
и ребятишки-то по три
дня корки
не видят!
Письмо матери его измучило. Но относительно главнейшего, капитального пункта сомнений в нем
не было ни на минуту, даже в то еще время, как он читал письмо. Главнейшая суть
дела была решена в его голове,
и решена окончательно: «
Не бывать этому браку, пока я
жив,
и к черту господина Лужина!»
Он остановился вдруг, когда вышел на набережную Малой Невы, на Васильевском острове, подле моста. «Вот тут он
живет, в этом доме, — подумал он. — Что это, да никак я к Разумихину сам пришел! Опять та же история, как тогда… А очень, однако же, любопытно: сам я пришел или просто шел, да сюда зашел? Все равно; сказал я… третьего
дня… что к нему после того на другой
день пойду, ну что ж,
и пойду! Будто уж я
и не могу теперь зайти…»
— Нет, нет,
не совсем потому, — ответил Порфирий. — Все
дело в том, что в ихней статье все люди как-то разделяются на «обыкновенных»
и «необыкновенных». Обыкновенные должны
жить в послушании
и не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные. А необыкновенные имеют право делать всякие преступления
и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные. Так у вас, кажется, если только
не ошибаюсь?
Вот в чем
дело: есть у меня дядя (я вас познакомлю; прескладной
и препочтенный старичонка!), а у этого дяди есть тысяча рублей капиталу, а сам
живет пенсионом
и не нуждается.
Не явилась тоже
и одна тонная дама с своею «перезрелою
девой», дочерью, которые хотя
и проживали всего только недели с две в нумерах у Амалии Ивановны, но несколько уже раз жаловались на шум
и крик, подымавшийся из комнаты Мармеладовых, особенно когда покойник возвращался пьяный домой, о чем, конечно, стало уже известно Катерине Ивановне, через Амалию же Ивановну, когда та, бранясь с Катериной Ивановной
и грозясь прогнать всю семью, кричала во все горло, что они беспокоят «благородных жильцов, которых ноги
не стоят».
— Э-эх! человек недоверчивый! — засмеялся Свидригайлов. — Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству,
не допускаете, что ль? Ведь
не «вошь» же была она (он ткнул пальцем в тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну, согласитесь, ну «Лужину ли, в самом
деле,
жить и делать мерзости, или ей умирать?».
И не помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдет…».
И ведь согласился же он тогда с Соней, сам согласился, сердцем согласился, что так ему одному с этаким
делом на душе
не прожить!
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям
и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу
жить без Петербурга. За что ж, в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь в городе около приказных служителей у счетных
дел.
Не всякому открыл Господь науку: так кто сам
не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем
и питаюсь; праздно
жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот
и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну,
и то правда, человек на человека
не приходит.
Цыфиркин. А наш брат
и век так
живет.
Дела не делай, от
дела не бегай. Вот беда нашему брату, как кормят плохо, как сегодни к здешнему обеду провианту
не стало…
Кити видела, что с мужем что-то сделалось. Она хотела улучить минутку поговорить с ним наедине, но он поспешил уйти от нее, сказав, что ему нужно в контору. Давно уже ему хозяйственные
дела не казались так важны, как нынче. «Им там всё праздник — думал он, — а тут
дела не праздничные, которые
не ждут
и без которых
жить нельзя».
Вронский слушал внимательно, но
не столько самое содержание слов занимало его, сколько то отношение к
делу Серпуховского, уже думающего бороться с властью
и имеющего в этом свои симпатии
и антипатии, тогда как для него были по службе только интересы эскадрона. Вронский понял тоже, как мог быть силен Серпуховской своею несомненною способностью обдумывать, понимать вещи, своим умом
и даром слова, так редко встречающимся в той среде, в которой он
жил.
И, как ни совестно это было ему, ему было завидно.