Неточные совпадения
— А с пустяками ходишь, батюшка, ничего, почитай,
не стоит. За колечко вам прошлый раз
два билетика [Билетик (простореч.) — рубль.] внесла, а оно и купить-то его новое у ювелира за полтора рубля можно.
Пришел я в первый день поутру со службы, смотрю: Катерина Ивановна
два блюда сготовила, суп и солонину под хреном, о чем и понятия до сих пор
не имелось.
В самой же комнате было всего только
два стула и клеенчатый очень ободранный диван, перед которым стоял старый кухонный сосновый стол, некрашеный и ничем
не покрытый.
Старшая девочка, лет девяти, высокенькая и тоненькая, как спичка, в одной худенькой и разодранной всюду рубашке и в накинутом на голые плечи ветхом драдедамовом бурнусике, сшитом ей, вероятно,
два года назад, потому что он
не доходил теперь и до колен, стояла в углу подле маленького брата, обхватив его шею своею длинною, высохшею как спичка рукой.
Квартирная хозяйка его
две недели как уже перестала ему отпускать кушанье, и он
не подумал еще до сих пор сходить объясниться с нею, хотя и сидел без обеда.
И он взмахнул хлыстом. Раскольников бросился на него с кулаками,
не рассчитав даже и того, что плотный господин мог управиться и с
двумя такими, как он. Но в эту минуту кто-то крепко схватил его сзади, между ними стал городовой.
Раз как-то, месяца
два тому назад, они было встретились на улице, но Раскольников отвернулся и даже перешел на другую сторону, чтобы тот его
не заметил.
Среди кладбища каменная церковь, с зеленым куполом, в которую он раза
два в год ходил с отцом и с матерью к обедне, когда служились панихиды по его бабушке, умершей уже давно и которую он никогда
не видал.
Он решил отнести колечко; разыскав старуху, с первого же взгляда, еще ничего
не зная о ней особенного, почувствовал к ней непреодолимое отвращение, взял у нее
два «билетика» и по дороге зашел в один плохенький трактиришко.
Он бросился стремглав на топор (это был топор) и вытащил его из-под лавки, где он лежал между
двумя поленами; тут же,
не выходя, прикрепил его к петле, обе руки засунул в карманы и вышел из дворницкой; никто
не заметил!
Переведя дух и прижав рукой стукавшее сердце, тут же нащупав и оправив еще раз топор, он стал осторожно и тихо подниматься на лестницу, поминутно прислушиваясь. Но и лестница на ту пору стояла совсем пустая; все двери были заперты; никого-то
не встретилось. Во втором этаже одна пустая квартира была, правда, растворена настежь, и в ней работали маляры, но те и
не поглядели. Он постоял, подумал и пошел дальше. «Конечно, было бы лучше, если б их здесь совсем
не было, но… над ними еще
два этажа».
Он бросился в угол, запустил руку под обои и стал вытаскивать вещи и нагружать ими карманы. Всего оказалось восемь штук:
две маленькие коробки, с серьгами или с чем-то в этом роде, — он хорошенько
не посмотрел; потом четыре небольшие сафьянные футляра. Одна цепочка была просто завернута в газетную бумагу. Еще что-то в газетной бумаге, кажется орден…
Вот тут
два с лишком листа немецкого текста, — по-моему, глупейшего шарлатанства: одним словом, рассматривается, человек ли женщина или
не человек?
Она сошла вниз и минуты через
две воротилась с водой в белой глиняной кружке; но он уже
не помнил, что было дальше. Помнил только, как отхлебнул один глоток холодной воды и пролил из кружки на грудь. Затем наступило беспамятство.
Через
две минуты Настасья воротилась с супом и объявила, что сейчас и чай будет. К супу явились
две ложки,
две тарелки и весь прибор: солонка, перечница, горчица для говядины и прочее, чего прежде, в таком порядке, уже давно
не бывало. Скатерть была чистая.
—
Не худо, Настасьюшка, чтобы Прасковья Павловна бутылочки
две пивца откомандировала. Мы выпьем-с.
Рассердился да и пошел, была
не была, на другой день в адресный стол, и представь себе: в
две минуты тебя мне там разыскали.
— Да чего ты так… Что встревожился? Познакомиться с тобой пожелал; сам пожелал, потому что много мы с ним о тебе переговорили… Иначе от кого ж бы я про тебя столько узнал? Славный, брат, он малый, чудеснейший… в своем роде, разумеется. Теперь приятели; чуть
не ежедневно видимся. Ведь я в эту часть переехал. Ты
не знаешь еще? Только что переехал. У Лавизы с ним раза
два побывали. Лавизу-то помнишь, Лавизу Ивановну?
— Это, брат, невозможно; из чего ж я сапоги топтал! — настаивал Разумихин. — Настасьюшка,
не стыдитесь, а помогите, вот так! — и, несмотря на сопротивление Раскольникова, он все-таки переменил ему белье. Тот повалился на изголовье и минуты
две не говорил ни слова.
— Эх, досада, сегодня я как раз новоселье справляю,
два шага; вот бы и он. Хоть бы на диване полежал между нами! Ты-то будешь? — обратился вдруг Разумихин к Зосимову, —
не забудь смотри, обещал.
И получимши билетик, он его тотчас разменял, выпил зараз
два стаканчика, сдачу взял и пошел, а Митрея я с ним в тот час
не видал.
— Я, конечно,
не мог собрать стольких сведений, так как и сам человек новый, — щекотливо возразил Петр Петрович, — но, впрочем,
две весьма и весьма чистенькие комнатки, а так как это на весьма короткий срок… Я приискал уже настоящую, то есть будущую нашу квартиру, — оборотился он к Раскольникову, — и теперь ее отделывают; а покамест и сам теснюсь в нумерах,
два шага отсюда, у госпожи Липпевехзель, в квартире одного моего молодого друга, Андрея Семеныча Лебезятникова; он-то мне и дом Бакалеева указал…
Да год бы,
два бы
не брал, три бы
не брал, — ну, и ищите!
Но лодки было уж
не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и кинулся в воду. Работы было немного: утопленницу несло водой в
двух шагах от схода, он схватил ее за одежду правою рукою, левою успел схватиться за шест, который протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница была вытащена. Ее положили на гранитные плиты схода. Она очнулась скоро, приподнялась, села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая мокрое платье руками. Она ничего
не говорила.
В контору надо было идти все прямо и при втором повороте взять влево: она была тут в
двух шагах. Но, дойдя до первого поворота, он остановился, подумал, поворотил в переулок и пошел обходом, через
две улицы, — может быть, безо всякой цели, а может быть, чтобы хоть минуту еще протянуть и выиграть время. Он шел и смотрел в землю. Вдруг как будто кто шепнул ему что-то на ухо. Он поднял голову и увидал, что стоит у тогодома, у самых ворот. С того вечера он здесь
не был и мимо
не проходил.
Все бы уж заодно, чтобы сряду
двух ночей
не мучиться!
Это ночное мытье производилось самою Катериной Ивановной, собственноручно, по крайней мере
два раза в неделю, а иногда и чаще, ибо дошли до того, что переменного белья уже совсем почти
не было, и было у каждого члена семейства по одному только экземпляру, а Катерина Ивановна
не могла выносить нечистоты и лучше соглашалась мучить себя по ночам и
не по силам, когда все спят, чтоб успеть к утру просушить мокрое белье на протянутой веревке и подать чистое, чем видеть грязь в доме.
Им теперь
не до меня, да и мне надо освежиться, потому, брат, ты кстати пришел; еще
две минуты, и я бы там подрался, ей-богу!
Тащу его к Родьке и потом тотчас к вам, значит в час вы получите о нем
два известия, — и от доктора, понимаете, от самого доктора; это уж
не то что от меня!
Ровно через двадцать минут по уходе Разумихина раздались
два не громкие, но поспешные удара в дверь; он воротился.
Иногда, впрочем, вовсе
не ипохондрик, а просто холоден и бесчувствен до бесчеловечия, право, точно в нем
два противоположные характера поочередно сменяются.
Дамы потихоньку пошли за отправившимся по лестнице вперед Разумихиным, и когда уже поравнялись в четвертом этаже с хозяйкиною дверью, то заметили, что хозяйкина дверь отворена на маленькую щелочку и что
два быстрые черные глаза рассматривают их обеих из темноты. Когда же взгляды встретились, то дверь вдруг захлопнулась, и с таким стуком, что Пульхерия Александровна чуть
не вскрикнула от испуга.
— Ах, Родя, ведь это все только до
двух часов было. Мы с Дуней и дома-то раньше
двух никогда
не ложились.
— Одним словом, я выхожу за Петра Петровича, — продолжала Дунечка, — потому что из
двух зол выбираю меньшее. Я намерена честно исполнить все, чего он от меня ожидает, я, стало быть, его
не обманываю… Зачем ты так сейчас улыбнулся?
— Постараюсь непременно… непременно, — отвечал Раскольников, привстав тоже и тоже запинаясь и
не договаривая… — Сделайте одолжение, садитесь, — сказал он вдруг, — мне надо с вами поговорить. Пожалуйста, — вы, может быть, торопитесь, — сделайте одолжение, подарите мне
две минуты…
— Сейчас, Софья Семеновна, у нас нет секретов, вы
не помешаете… Я бы хотел вам еще
два слова сказать… Вот что, — обратился он вдруг,
не докончив, точно сорвал, к Разумихину. — Ты ведь знаешь этого… Как его!.. Порфирия Петровича?
— Отнюдь
не в часть и непременно к Порфирию! — крикнул в каком-то необыкновенном волнении Разумихин. — Ну, как я рад! Да чего тут, идем сейчас,
два шага, наверно застанем!
Раскольников, еще
не представленный, поклонился стоявшему посреди комнаты и вопросительно глядевшему на них хозяину, протянул и пожал ему руку все еще с видимым чрезвычайным усилием подавить свою веселость и, по крайней мере, хоть два-три слова выговорить, чтоб отрекомендовать себя.
— Я согласен, что, может быть, уже слишком забочусь об этакой дряни, на твои глаза; но нельзя же считать меня за это ни эгоистом, ни жадным, и на мои глаза эти
две ничтожные вещицы могут быть вовсе
не дрянь.
— А вы думали нет? Подождите, я и вас проведу, — ха, ха, ха! Нет, видите ли-с, я вам всю правду скажу. По поводу всех этих вопросов, преступлений, среды, девочек мне вспомнилась теперь, — а впрочем, и всегда интересовала меня, — одна ваша статейка. «О преступлении»… или как там у вас, забыл название,
не помню.
Два месяца назад имел удовольствие в «Периодической речи» прочесть.
— Это правда-с; но, переставая существовать, «Еженедельная речь» соединилась с «Периодической речью», а потому и статейка ваша,
два месяца назад, явилась в «Периодической речи». А вы
не знали?
— Браво, Родька! И я тоже
не знал! — вскричал Разумихин. — Сегодня же в читальню забегу и нумер спрошу!
Два месяца назад? Которого числа? Все равно разыщу! Вот штука-то! И
не скажет!
— Так проходя-то в восьмом часу-с, по лестнице-то,
не видали ль хоть вы, во втором-то этаже, в квартире-то отворенной — помните?
двух работников или хоть одного из них? Они красили там,
не заметили ли? Это очень, очень важно для них!..
— Да ведь он бы тебе тотчас и сказал, что за
два дня работников там и быть
не могло, и что, стало быть, ты именно был в день убийства, в восьмом часу. На пустом бы и сбил!
— Да на это-то он и рассчитывал, что я
не успею сообразить и именно поспешу отвечать правдоподобнее, да и забуду, что за
два дня работников быть
не могло.
— Вследствие
двух причин к вам зашел, во-первых, лично познакомиться пожелал, так как давно уж наслышан с весьма любопытной и выгодной для вас точки; а во-вторых, мечтаю, что
не уклонитесь, может быть, мне помочь в одном предприятии, прямо касающемся интереса сестрицы вашей, Авдотьи Романовны. Одного-то меня, без рекомендации, она, может, и на двор к себе теперь
не пустит, вследствие предубеждения, ну, а с вашей помощью я, напротив, рассчитываю…
Вы сообразите: я ударил всего только
два раза хлыстиком, даже знаков
не оказалось…
Хлыст я употребил, во все наши семь лет, всего только
два раза (если
не считать еще одного третьего случая, весьма, впрочем, двусмысленного): в первый раз —
два месяца спустя после нашего брака, тотчас же по приезде в деревню, и вот теперешний последний случай.
Никуда мне
не хотелось, а за границу Марфа Петровна и сама меня раза
два приглашала, видя, что я скучал!
— Ах, Петр Петрович, вы
не поверите, до какой степени вы меня теперь испугали! — продолжала Пульхерия Александровна. — Я его всего только
два раза видела, и он мне показался ужасен, ужасен! Я уверена, что он был причиною смерти покойницы Марфы Петровны.