Неточные совпадения
— Здесь и далее примеч. ред.] но
вся уже изношенная, совсем рыжая,
вся в дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим
углом заломившаяся
на сторону.
Мебель соответствовала помещению: было три старых стула, не совсем исправных, крашеный стол в
углу,
на котором лежало несколько тетрадей и книг; уже по тому одному, как они были запылены, видно было, что до них давно уже не касалась ничья рука; и, наконец, неуклюжая большая софа, занимавшая чуть не
всю стену и половину ширины
всей комнаты, когда-то обитая ситцем, но теперь в лохмотьях, и служившая постелью Раскольникову.
Увидав его выбежавшего, она задрожала, как лист, мелкою дрожью, и по
всему лицу ее побежали судороги; приподняла руку, раскрыла было рот, но все-таки не вскрикнула и медленно, задом, стала отодвигаться от него в
угол, пристально, в упор, смотря
на него, но
все не крича, точно ей воздуху недоставало, чтобы крикнуть.
Странная мысль пришла ему вдруг: встать сейчас, подойти к Никодиму Фомичу и рассказать ему
все вчерашнее,
все до последней подробности, затем пойти вместе с ним
на квартиру и указать им вещи, в
углу, в дыре.
Ну, да
все это вздор, а только она, видя, что ты уже не студент, уроков и костюма лишился и что по смерти барышни ей нечего уже тебя
на родственной ноге держать, вдруг испугалась; а так как ты, с своей стороны, забился в
угол и ничего прежнего не поддерживал, она и вздумала тебя с квартиры согнать.
Раскольников перешел через площадь. Там,
на углу, стояла густая толпа народа,
все мужиков. Он залез в самую густоту, заглядывая в лица. Его почему-то тянуло со
всеми заговаривать. Но мужики не обращали внимания
на него и
все что-то галдели про себя, сбиваясь кучками. Он постоял, подумал и пошел направо, тротуаром, по направлению к В—му. Миновав площадь, он попал в переулок…
Наглядел бы я там еще прежде,
на этом дворе, какой-нибудь такой камень этак в пуд или полтора весу, где-нибудь в
углу, у забора, что с построения дома, может, лежит; приподнял бы этот камень — под ним ямка должна быть, — да в ямку-то эту
все бы вещи и деньги и сложил.
Раскольников встал и пошел в другую комнату, где прежде стояли укладка, постель и комод; комната показалась ему ужасно маленькою без мебели. Обои были
все те же; в
углу на обоях резко обозначено было место, где стоял киот с образами. Он поглядел и воротился
на свое окошко. Старший работник искоса приглядывался.
В
углу на стуле сидел Заметов, привставший при входе гостей и стоявший в ожидании, раздвинув в улыбку рот, но с недоумением и даже как будто с недоверчивостью смотря
на всю сцену, а
на Раскольникова даже с каким-то замешательством.
— Да-да-да! Не беспокойтесь! Время терпит, время терпит-с, — бормотал Порфирий Петрович, похаживая взад и вперед около стола, но как-то без всякой цели, как бы кидаясь то к окну, то к бюро, то опять к столу, то избегая подозрительного взгляда Раскольникова, то вдруг сам останавливаясь
на месте и глядя
на него прямо в упор. Чрезвычайно странною казалась при этом его маленькая, толстенькая и круглая фигурка, как будто мячик, катавшийся в разные стороны и тотчас отскакивавший от
всех стен и
углов.
«Для кого же после этого делались
все приготовления?» Даже детей, чтобы выгадать место, посадили не за стол, и без того занявший
всю комнату, а накрыли им в заднем
углу на сундуке, причем обоих маленьких усадили
на скамейку, а Полечка, как большая, должна была за ними присматривать, кормить их и утирать им, «как благородным детям», носики.
— Вот вы, наверно, думаете, как и
все, что я с ним слишком строга была, — продолжала она, обращаясь к Раскольникову. — А ведь это не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души был человек! И так его жалко становилось иной раз! Сидит, бывало, смотрит
на меня из
угла, так жалко станет его, хотелось бы приласкать, а потом и думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию сколько-нибудь и удержать можно было.
Полечка в страхе забилась с детьми в
угол на сундук, где, обняв обоих маленьких,
вся дрожа, стала ожидать прихода матери.
Раскольников, как только вышел Разумихин, встал, повернулся к окну, толкнулся в
угол, в другой, как бы забыв о тесноте своей конуры, и… сел опять
на диван. Он
весь как бы обновился; опять борьба — значит, нашелся исход!
— Вот мы уже поворотили за
угол, — перебила Дуня, — теперь нас брат не увидит. Объявляю вам, что я не пойду с вами дальше. Скажите мне
все здесь;
все это можно сказать и
на улице.
В комнате было душно, свечка горела тускло,
на дворе шумел ветер, где-то в
углу скребла мышь, да и во
всей комнате будто пахло мышами и чем-то кожаным.
Девочка говорила не умолкая; кое-как можно было угадать из
всех этих рассказов, что это нелюбимый ребенок, которого мать, какая-нибудь вечно пьяная кухарка, вероятно из здешней же гостиницы, заколотила и запугала; что девочка разбила мамашину чашку и что до того испугалась, что сбежала еще с вечера; долго, вероятно, скрывалась где-нибудь
на дворе, под дождем, наконец пробралась сюда, спряталась за шкафом и просидела здесь в
углу всю ночь, плача, дрожа от сырости, от темноты и от страха, что ее теперь больно за
все это прибьют.
Соня в изумлении смотрела
на него. Странен показался ей этот тон; холодная дрожь прошла было по ее телу, но чрез минуту она догадалась, что и тон и слова эти —
все было напускное. Он и говорил-то с нею, глядя как-то в
угол и точно избегая заглянуть ей прямо в лицо.
Неточные совпадения
Хлестаков. Ну, нет, вы напрасно, однако же…
Все зависит от той стороны, с которой кто смотрит
на вещь. Если, например, забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех
углов… ну, тогда конечно… Нет, не говорите, иногда очень заманчиво поиграть.
Скотинин. Митрофан! Ты теперь от смерти
на волоску. Скажи
всю правду; если б я греха не побоялся, я бы те, не говоря еще ни слова, за ноги да об
угол. Да не хочу губить души, не найдя виноватого.
Но пастух
на все вопросы отвечал мычанием, так что путешественники вынуждены были, для дальнейших расспросов, взять его с собою и в таком виде приехали в другой
угол выгона.
Но как ни казались блестящими приобретенные Бородавкиным результаты, в существе они были далеко не благотворны. Строптивость была истреблена — это правда, но в то же время было истреблено и довольство. Жители понурили головы и как бы захирели; нехотя они работали
на полях, нехотя возвращались домой, нехотя садились за скудную трапезу и слонялись из
угла в
угол, словно
все опостылело им.
Сработано было чрезвычайно много
на сорок два человека.
Весь большой луг, который кашивали два дня при барщине в тридцать кос, был уже скошен. Нескошенными оставались
углы с короткими рядами. Но Левину хотелось как можно больше скосить в этот день, и досадно было
на солнце, которое так скоро спускалось. Он не чувствовал никакой усталости; ему только хотелось еще и еще поскорее и как можно больше сработать.