Неточные совпадения
По крайней мере
с тем видом светской брезгливости, которую он неоднократно себе
позволял со мною, он, я помню, однажды промямлил как-то странно: что мать моя была одна такая особа из незащищенных, которую не то что полюбишь, — напротив, вовсе нет, — а как-то вдруг почему-то пожалеешь, за кротость, что ли, впрочем, за что? — это всегда никому не известно, но пожалеешь надолго; пожалеешь и привяжешься…
Я никогда не ходил на аукционы, я еще не
позволял себе этого; и хоть теперешний «шаг» мой был только примерный, но и к этому шагу я положил прибегнуть лишь тогда, когда кончу
с гимназией, когда порву со всеми, когда забьюсь в скорлупу и стану совершенно свободен.
—
Позволь, Дергачев, это не так надо ставить, — опять подхватил
с нетерпением Тихомиров (Дергачев тотчас же уступил).
Позвольте-с: у меня был товарищ, Ламберт, который говорил мне еще шестнадцати лет, что когда он будет богат, то самое большое наслаждение его будет кормить хлебом и мясом собак, когда дети бедных будут умирать
с голоду; а когда им топить будет нечем, то он купит целый дровяной двор, сложит в поле и вытопит поле, а бедным ни полена не даст.
Позвольте-с: у меня там жену уведут; уймете ли вы мою личность, чтоб я не размозжил противнику голову?
—
Позвольте, однако, узнать вашу фамилию, вы все смотрели на меня? — ступил вдруг ко мне учитель
с подлейшей улыбкой.
Я вошел тут же на Петербургской, на Большом проспекте, в один мелкий трактир,
с тем чтоб истратить копеек двадцать и не более двадцати пяти — более я бы тогда ни за что себе не
позволил.
Ну, поверят ли, что я не то что плакал, а просто выл в этот вечер, чего прежде никогда не
позволял себе, и Марья Ивановна принуждена была утешать меня — и опять-таки совершенно без насмешки ни
с ее, ни
с его стороны.
Он произнес это даже
с озлоблением, что редко
позволял себе. Татьяна Павловна притихла. Мать как-то грустно потупила глаза: Версилов знал, что она одобряет мнение Татьяны Павловны.
— То есть ты подозреваешь, что я пришел склонять тебя остаться у князя, имея в том свои выгоды. Но, друг мой, уж не думаешь ли ты, что я из Москвы тебя выписал, имея в виду какую-нибудь свою выгоду? О, как ты мнителен! Я, напротив, желая тебе же во всем добра. И даже вот теперь, когда так поправились и мои средства, я бы желал, чтобы ты, хоть иногда,
позволял мне
с матерью помогать тебе.
— Это ты про Эмс. Слушай, Аркадий, ты внизу
позволил себе эту же выходку, указывая на меня пальцем, при матери. Знай же, что именно тут ты наиболее промахнулся. Из истории
с покойной Лидией Ахмаковой ты не знаешь ровно ничего. Не знаешь и того, насколько в этой истории сама твоя мать участвовала, да, несмотря на то что ее там со мною не было; и если я когда видел добрую женщину, то тогда, смотря на мать твою. Но довольно; это все пока еще тайна, а ты — ты говоришь неизвестно что и
с чужого голоса.
— Гм, да-с. Нет-с,
позвольте; вы покупаете в лавке вещь, в другой лавке рядом другой покупатель покупает другую вещь, какую бы вы думали? Деньги-с, у купца, который именуется ростовщиком-с… потому что деньги есть тоже вещь, а ростовщик есть тоже купец… Вы следите?
— То есть, позвольте-с… вот человек состоит, так сказать, при собственном капитале…
— Упрекаю себя тоже в одном смешном обстоятельстве, — продолжал Версилов, не торопясь и по-прежнему растягивая слова, — кажется, я, по скверному моему обычаю,
позволил себе тогда
с нею некоторого рода веселость, легкомысленный смешок этот — одним словом, был недостаточно резок, сух и мрачен, три качества, которые, кажется, также в чрезвычайной цене у современного молодого поколения… Одним словом, дал ей повод принять меня за странствующего селадона.
—
Позвольте, князь, — пролепетал я, отводя назад обе мои руки, — я вам должен сказать искренно — и рад, что говорю при милом нашем князе, — что я даже желал
с вами встретиться, и еще недавно желал, всего только вчера, но совсем уже
с другими целями.
— Нет,
позвольте, ведь тут нужно ставить машину, паровую-с, и притом куда свезти? И притом такую гору? Десять тысяч, говорят, менее не обойдется, десять или двенадцать тысяч.
— Вы говорите об какой-то «тяготеющей связи»… Если это
с Версиловым и со мной, то это, ей-Богу, обидно. И наконец, вы говорите: зачем он сам не таков, каким быть учит, — вот ваша логика! И во-первых, это — не логика,
позвольте мне это вам доложить, потому что если б он был и не таков, то все-таки мог бы проповедовать истину… И наконец, что это за слово «проповедует»? Вы говорите: пророк. Скажите, это вы его назвали «бабьим пророком» в Германии?
— Нет-с,
позвольте. На свете везде второй человек. Я — второй человек. Есть первый человек, и есть второй человек. Первый человек сделает, а второй человек возьмет. Значит, второй человек выходит первый человек, а первый человек — второй человек. Так или не так?
— Об этой идее я, конечно, слышал, и знаю все; но я никогда не говорил
с князем об этой идее. Я знаю только, что эта идея родилась в уме старого князя Сокольского, который и теперь болен; но я никогда ничего не говорил и в том не участвовал. Объявляя вам об этом единственно для объяснения,
позволю вас спросить, во-первых: для чего вы-то со мной об этом заговорили? А во-вторых, неужели князь
с вами о таких вещах говорит?
— Нет,
позвольте, — лез я
с экспансивностями, — что значит «выстрадать право на суд»? Кто честен, тот и судья — вот моя мысль.
Видите, голубчик, славный мой папа, — вы
позволите мне вас назвать папой, — не только отцу
с сыном, но и всякому нельзя говорить
с третьим лицом о своих отношениях к женщине, даже самых чистейших!
— Позвольте-с, это — не ваше, — строго и раздельно отчеканил он, довольно, впрочем, мягким голосом.
Во-вторых, составил довольно приблизительное понятие о значении этих лиц (старого князя, ее, Бьоринга, Анны Андреевны и даже Версилова); третье: узнал, что я оскорблен и грожусь отмстить, и, наконец, четвертое, главнейшее: узнал, что существует такой документ, таинственный и спрятанный, такое письмо, которое если показать полусумасшедшему старику князю, то он, прочтя его и узнав, что собственная дочь считает его сумасшедшим и уже «советовалась
с юристами» о том, как бы его засадить, — или сойдет
с ума окончательно, или прогонит ее из дому и лишит наследства, или женится на одной mademoiselle Версиловой, на которой уже хочет жениться и чего ему не
позволяют.
Только
позволю ли я, господа, вот что-с?» — заключил я опять
с надменным удовольствием.
Но потерянность моя все еще продолжалась; я принял деньги и пошел к дверям; именно от потерянности принял, потому что надо было не принять; но лакей, уж конечно желая уязвить меня,
позволил себе одну самую лакейскую выходку: он вдруг усиленно распахнул предо мною дверь и, держа ее настежь, проговорил важно и
с ударением, когда я проходил мимо...
—
Позвольте вам заметить, Аркадий Макарович, что вы слишком разгорячились; как ни уважаем мы вас, а мамзель Альфонсина не шельма, а даже совсем напротив, находится в гостях, и не у вас, а у моей жены,
с которою уже несколько времени как обоюдно знакомы.
Смиряло и останавливало его пока лишь то, что Катерина Николаевна ни разу, ни словом, ни намеком не
позволила себе заикнуться в его присутствии об Анне Андреевне
с дурной стороны или обнаружить хоть что-нибудь против намерения его вступить
с нею в брак.
Это его взорвало, и он, довольно неосторожно,
позволил себе заметить Катерине Николаевне, что после этого его уже не удивляет, что
с ней могут происходить такие фантастические истории.
Неточные совпадения
Он спал на голой земле и только в сильные морозы
позволял себе укрыться на пожарном сеновале; вместо подушки клал под головы́ камень; вставал
с зарею, надевал вицмундир и тотчас же бил в барабан; курил махорку до такой степени вонючую, что даже полицейские солдаты и те краснели, когда до обоняния их доходил запах ее; ел лошадиное мясо и свободно пережевывал воловьи жилы.
— Впрочем, — нахмурившись сказал Сергей Иванович, не любивший противоречий и в особенности таких, которые беспрестанно перескакивали
с одного на другое и без всякой связи вводили новые доводы, так что нельзя было знать, на что отвечать, — впрочем, не в том дело.
Позволь. Признаешь ли ты, что образование есть благо для народа?
Он считал Россию погибшею страной, в роде Турции, и правительство России столь дурным, что никогда не
позволял себе даже серьезно критиковать действия правительства, и вместе
с тем служил и был образцовым дворянским предводителем и в дорогу всегда надевал
с кокардой и
с красным околышем фуражку.
Не раз говорила она себе эти последние дни и сейчас только, что Вронский для нее один из сотен вечно одних и тех же, повсюду встречаемых молодых людей, что она никогда не
позволит себе и думать о нем; но теперь, в первое мгновенье встречи
с ним, ее охватило чувство радостной гордости.
Левин видел этот взгляд. Он побледнел и
с минуту не мог перевести дыхания. «Как
позволить себе смотреть так на мою жену!» кипело в нем.