Неточные совпадения
И я
повернулся и вышел. Мне никто
не сказал ни слова, даже князь; все только глядели. Князь мне передал потом, что я так побледнел, что он «просто струсил».
— Сегодня? — так и вздрогнула вся Татьяна Павловна, — да быть же того
не может, он бы сказал. Он тебе сказал? —
повернулась она к матери.
Он
повернулся, полулежа в креслах, и даже слегка зевнул, — нарочно или нет,
не знаю.
И
не прибавив более ни звука, он
повернулся, вышел и направился вниз по лестнице,
не удостоив даже и взгляда очевидно поджидавшую разъяснения и известий хозяйку. Я тоже взял шляпу и, попросив хозяйку передать, что был я, Долгорукий, побежал по лестнице.
Слушайте, вы! —
повернулась она вдруг к матери, которая вся побледнела, — я
не хочу вас оскорблять, вы имеете честный вид и, может быть, это даже ваша дочь.
Повторяю, князь был ужасно необразован. Я даже
повернулся с досады на диване, хоть и
не совсем был согласен с Версиловым. Версилов слишком понял, что князь показывает зубы.
— А зачем же вы ко мне прибыли, коли так? — чуть
не подскочил он на месте от удовольствия. Я мигом
повернулся и хотел было выйти, но он ухватил меня за плечо.
— А я очень рада, что вы именно теперь так говорите, — с значением ответила она мне. Я должен сказать, что она никогда
не заговаривала со мной о моей беспорядочной жизни и об омуте, в который я окунулся, хотя, я знал это, она обо всем этом
не только знала, но даже стороной расспрашивала. Так что теперь это было вроде первого намека, и — сердце мое еще более
повернулось к ней.
Бьоринг свирепо
повернулся было опять к слуге и что-то крикнул ему громко, одно или два слова, я
не разобрал.
Я послушно спустился за мамой; мы вышли на крыльцо. Я знал, что они все там смотрят теперь из окошка. Мама
повернулась к церкви и три раза глубоко на нее перекрестилась, губы ее вздрагивали, густой колокол звучно и мерно гудел с колокольни. Она
повернулась ко мне и —
не выдержала, положила мне обе руки на голову и заплакала над моей головой.
И вдруг Макар Иванович, все еще бледный, с трясущимся телом и как бы еще
не опомнившись,
повернулся к Лизе и почти нежным, тихим голосом проговорил ей...
— Совсем
не в вашей комнате. Он приходил ко мне… — быстро и сухо отрезала она и
повернулась к себе.
Но рассматривал он меня лишь мгновение, всего секунд десять; вдруг самая неприметная усмешка показалась на губах его, и, однако ж, самая язвительная, тем именно и язвительная, что почти неприметная; он молча
повернулся и пошел опять в комнаты, так же
не торопясь, так же тихо и плавно, как и пришел.
— Я и сам говорю. Настасья Степановна Саломеева… ты ведь знаешь ее… ах да, ты
не знаешь ее… представь себе, она тоже верит в спиритизм и, представьте себе, chere enfant, —
повернулся он к Анне Андреевне, — я ей и говорю: в министерствах ведь тоже столы стоят, и на них по восьми пар чиновничьих рук лежат, все бумаги пишут, — так отчего ж там-то столы
не пляшут? Вообрази, вдруг запляшут! бунт столов в министерстве финансов или народного просвещения — этого недоставало!
Неточные совпадения
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо
повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему
не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.
— Может быть, — сухо сказал Левин и
повернулся на бок. — Завтра рано надо итти, и я
не бужу никого, а иду на рассвете.
Не чувствуя движения своих ног, Ласка напряженным галопом, таким, что при каждом прыжке она могла остановиться, если встретится необходимость, поскакала направо прочь от дувшего с востока предрассветного ветерка и
повернулась на ветер.
Левин быстро
повернулся и ушел от него в глубь аллеи и продолжал один ходить взад и вперед. Скоро он услыхал грохот тарантаса и увидал из-за деревьев, как Васенька, сидя на сене (на беду
не было сиденья в тарантасе) в своей шотландской шапочке, подпрыгивая по толчкам, проехал по аллее.
Вероятно, чувствуя, что разговор принимает слишком серьезный для гостиной характер, Вронский
не возражал, а, стараясь переменить предмет разговора, весело улыбнулся и
повернулся к дамам.