Неточные совпадения
Когда я всходил на лестницу, мне ужасно захотелось застать
наших дома одних, без Версилова, чтоб успеть сказать до его прихода что-нибудь доброе матери или милой моей сестре, которой я в
целый месяц не сказал почти ни одного особенного слова.
С детьми тоже скоро меня посадили вместе и пускали играть, но ни разу, в
целые два с половиной года, Тушар не забыл различия в социальном положении
нашем, и хоть не очень, а все же употреблял меня для услуг постоянно, я именно думаю, чтоб мне напомнить.
О, мы тогда все кипели ревностью делать добро, служить гражданским
целям, высшей идее; осуждали чины, родовые права
наши, деревни и даже ломбард, по крайней мере некоторые из нас…
— Позвольте, князь, — пролепетал я, отводя назад обе мои руки, — я вам должен сказать искренно — и рад, что говорю при милом
нашем князе, — что я даже желал с вами встретиться, и еще недавно желал, всего только вчера, но совсем уже с другими
целями.
Так это я вам скажу, этот начальник-то, государственное-то лицо, только ахнул, обнял его,
поцеловал: «Да откуда ты был такой, говорит?» — «А из Ярославской губернии, ваше сиятельство, мы, собственно, по
нашему рукомеслу портные, а летом в столицу фруктом приходим торговать-с».
Желание соврать, с
целью осчастливить своего ближнего, ты встретишь даже и в самом порядочном
нашем обществе, ибо все мы страдаем этою невоздержанностью сердец
наших.
— Самый превосходный признак, мой друг; самый даже благонадежный, потому что
наш русский атеист, если только он вправду атеист и чуть-чуть с умом, — самый лучший человек в
целом мире и всегда наклонен приласкать Бога, потому что непременно добр, а добр потому, что безмерно доволен тем, что он — атеист. Атеисты
наши — люди почтенные и в высшей степени благонадежные, так сказать, опора отечества…
— Я слишком благодарен, что вы не забываете
наших разговоров: это значит, что вы обо мне иногда думаете; но… насчет университета я еще не составил понятия, притом же у меня свои
цели.
— Да перестань уж ты, Александр Семенович, полно браниться, — рассмеялся Макар Иванович. — Ну что, батюшка, Андрей Петрович, как с
нашей барышней поступили? Вот она
целое утро клокчет, беспокоится, — прибавил он, показывая на маму.
Замечу кстати, что прежде, в довольно недавнее прошлое, всего лишь поколение назад, этих интересных юношей можно было и не столь жалеть, ибо в те времена они почти всегда кончали тем, что с успехом примыкали впоследствии к
нашему высшему культурному слою и сливались с ним в одно
целое.
Португальцы поставили носилки на траву. «Bella vischta, signor!» — сказали они. В самом деле, прекрасный вид! Описывать его смешно. Уж лучше снять фотографию: та, по крайней мере, передаст все подробности. Мы были на одном из уступов горы, на половине ее высоты… и того нет: под ногами
нашими целое море зелени, внизу город, точно игрушка; там чуть-чуть видно, как ползают люди и животные, а дальше вовсе не игрушка — океан; на рейде опять игрушки — корабли, в том числе и наш.
Все
наши цели и мудрствования, и так называемые дела, тщеславные стремления, карьера и т.д. — все это, если взять в расчет не вечность, но только нашу коротенькую жизнь, — все это не стоит, в сущности, того, чтобы колотиться, биться, огорчаться или радоваться, как это делаем мы!
Неточные совпадения
— Не то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет
наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во,
наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе // Час
целый откликается… // Такие жеребцы!..
Милон(
целуя руку Софьи). Вот минута
нашего благополучия!
— Барыня, голубушка! — заговорила няня, подходя к Анне и
целуя ее руки и плечи. — Вот Бог привел радость
нашему новорожденному. Ничего-то вы не переменились.
Посмотрите, вот нас двое умных людей; мы знаем заранее, что обо всем можно спорить до бесконечности, и потому не спорим; мы знаем почти все сокровенные мысли друг друга; одно слово — для нас
целая история; видим зерно каждого
нашего чувства сквозь тройную оболочку.
Но ничуть не бывало! Следовательно, это не та беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается
наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности — только в невозможности достигнуть
цели, то есть конца.