Неточные совпадения
Удивлялся я тому и прежде, и не в ее пользу, а
тут как-то особенно сообразил — и все странные
мысли, одна за другой, текли в голову.
«
Тут эмская пощечина!» — подумал я про себя. Документ, доставленный Крафтом и бывший у меня в кармане, имел бы печальную участь, если бы попался к нему в руки. Я вдруг почувствовал, что все это сидит еще у меня на шее; эта
мысль, в связи со всем прочим, конечно, подействовала на меня раздражительно.
Татьяна Павловна! Моя
мысль — что он хочет… стать Ротшильдом, или вроде того, и удалиться в свое величие. Разумеется, он нам с вами назначит великодушно пенсион — мне-то, может быть, и не назначит, — но, во всяком случае, только мы его и видели. Он у нас как месяц молодой — чуть покажется,
тут и закатится.
— О, я не вам! — быстро ответил я, но уж Стебельков непозволительно рассмеялся, и именно, как объяснилось после, тому, что Дарзан назвал меня князем. Адская моя фамилия и
тут подгадила. Даже и теперь краснею от
мысли, что я, от стыда конечно, не посмел в ту минуту поднять эту глупость и не заявил вслух, что я — просто Долгорукий. Это случилось еще в первый раз в моей жизни. Дарзан в недоумении глядел на меня и на смеющегося Стебелькова.
Тут все сбивала меня одна сильная
мысль: «Ведь уж ты вывел, что миллионщиком можешь стать непременно, лишь имея соответственно сильный характер; ведь уж ты пробы делал характеру; так покажи себя и здесь: неужели у рулетки нужно больше характеру, чем для твоей идеи?» — вот что я повторял себе.
— Только ты мать не буди, — прибавил он, как бы вдруг что-то припомнив. — Она
тут всю ночь подле суетилась, да неслышно так, словно муха; а теперь, я знаю, прилегла. Ох, худо больному старцу, — вздохнул он, — за что, кажись, только душа зацепилась, а все держится, а все свету рада; и кажись, если б всю-то жизнь опять сызнова начинать, и того бы, пожалуй, не убоялась душа; хотя, может, и греховна такая
мысль.
Тут я развил перед ним полную картину полезной деятельности ученого, медика или вообще друга человечества в мире и привел его в сущий восторг, потому что и сам говорил горячо; он поминутно поддакивал мне: «Так, милый, так, благослови тебя Бог, по истине
мыслишь»; но когда я кончил, он все-таки не совсем согласился: «Так-то оно так, — вздохнул он глубоко, — да много ли таких, что выдержат и не развлекутся?
Путь, как известно из прежнего,
тут не длинный. Я извозчика не взял, а пробежал всю дорогу не останавливаясь. В уме моем было смутно и даже тоже почти что-то восторженное. Я понимал, что совершилось нечто радикальное. Опьянение же совершенно исчезло во мне, до последней капли, а вместе с ним и все неблагородные
мысли, когда я позвонил к Татьяне Павловне.
Тут запомнило свою колыбель европейское человечество, и
мысль о том как бы наполнила и мою душу родною любовью.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И
тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в
мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Да волостному писарю // Пришла
тут мысль счастливая, // Он про Ермилу Гирина // Начальнику сказал: // — Народ поверит Гирину, // Народ его послушает…
Стародум.
Тут не самолюбие, а, так называть, себялюбие.
Тут себя любят отменно; о себе одном пекутся; об одном настоящем часе суетятся. Ты не поверишь. Я видел
тут множество людей, которым во все случаи их жизни ни разу на
мысль не приходили ни предки, ни потомки.
Он прочел письма. Одно было очень неприятное — от купца, покупавшего лес в имении жены. Лес этот необходимо было продать; но теперь, до примирения с женой, не могло быть о том речи. Всего же неприятнее
тут было то, что этим подмешивался денежный интерес в предстоящее дело его примирения с женою. И
мысль, что он может руководиться этим интересом, что он для продажи этого леса будет искать примирения с женой, — эта
мысль оскорбляла его.
И
тут ей вдруг пришла
мысль, заставившая ее вздрогнуть от волнения и даже встревожить Митю, который за это строго взглянул на нее.