Неточные совпадения
Да, я жаждал могущества всю
мою жизнь, могущества и уединения. Я мечтал о том даже в таких еще летах, когда уж решительно всякий засмеялся бы мне в глаза, если б разобрал, что у меня под черепом. Вот почему я так полюбил
тайну. Да, я мечтал изо всех сил и до того, что мне некогда было разговаривать; из этого вывели, что я нелюдим, а из рассеянности
моей делали еще сквернее выводы на
мой счет, но розовые щеки
мои доказывали противное.
Началось с
моей душевной
тайны, которую она одна только и узнала, потому что одной только ей я и решился поверить.
— Вы все говорите «
тайну»; что такое «восполнивши
тайну свою»? — спросил я и оглянулся на дверь. Я рад был, что мы одни и что кругом стояла невозмутимая тишина. Солнце ярко светило в окно перед закатом. Он говорил несколько высокопарно и неточно, но очень искренно и с каким-то сильным возбуждением, точно и в самом деле был так рад
моему приходу. Но я заметил в нем несомненно лихорадочное состояние, и даже сильное. Я тоже был больной, тоже в лихорадке, с той минуты, как вошел к нему.
— «Тем даже прекрасней оно, что
тайна…» Это я запомню, эти слова. Вы ужасно неточно выражаетесь, но я понимаю… Меня поражает, что вы гораздо более знаете и понимаете, чем можете выразить; только вы как будто в бреду… — вырвалось у меня, смотря на его лихорадочные глаза и на побледневшее лицо. Но он, кажется, и не слышал
моих слов.
Из
моих слов у него он мог заключить, как я сам дорожу
тайной и как боюсь, чтобы кто не узнал про документ.
— Андрей Петрович, — схватил я его за руку, не подумав и почти в вдохновении, как часто со мною случается (дело было почти в темноте), — Андрей Петрович, я молчал, — ведь вы видели это, — я все молчал до сих пор, знаете для чего? Для того, чтоб избегнуть ваших
тайн. Я прямо положил их не знать никогда. Я — трус, я боюсь, что ваши
тайны вырвут вас из
моего сердца уже совсем, а я не хочу этого. А коли так, то зачем бы и вам знать
мои секреты? Пусть бы и вам все равно, куда бы я ни пошел! Не так ли?
«И пусть, пусть она располагает, как хочет, судьбой своей, пусть выходит за своего Бьоринга, сколько хочет, но только пусть он,
мой отец,
мой друг, более не любит ее», — восклицал я. Впрочем, тут была некоторая
тайна моих собственных чувств, но о которых я здесь, в записках
моих, размазывать не желаю.
Я остался, она ушла. Разумеется, остался. Я понимал, что я подслушиваю, подслушиваю чужую
тайну, но я остался. Еще бы не остаться — а двойник? Ведь уж он разбил в
моих глазах образ?
А я-то, я-то до самого почти конца, еще целых полтора дня, — я все еще продолжал думать, что я — обладатель
тайны и что участь Катерины Николаевны все еще в
моих руках!
— Напротив, совсем напротив!.. Доктор, наконец я торжествую: вы меня не понимаете!.. Это меня, впрочем, огорчает, доктор, — продолжал я после минуты молчания, — я никогда сам не открываю
моих тайн, а ужасно люблю, чтоб их отгадывали, потому что таким образом я всегда могу при случае от них отпереться. Однако ж вы мне должны описать маменьку с дочкой. Что они за люди?
Неточные совпадения
Открою тебе
тайну сердца
моего, любезный друг!
Она вспоминала наивную радость, выражавшуюся на круглом добродушном лице Анны Павловны при их встречах; вспоминала их
тайные переговоры о больном, заговоры о том, чтоб отвлечь его от работы, которая была ему запрещена, и увести его гулять; привязанность меньшего мальчика, называвшего ее «
моя Кити», не хотевшего без нее ложиться спать.
― Прежде чем начать говорить о
моем деле, ― сказал Алексей Александрович, удивленно проследив глазами за движением адвоката, ― я должен заметить, что дело, о котором я имею говорить с вами, должно быть
тайной.
— Не буду, не буду, — сказала мать, увидав слезы на глазах дочери, — но одно,
моя душа: ты мне обещала, что у тебя не будет от меня
тайны. Не будет?
Теперь я должен несколько объяснить причины, побудившие меня предать публике сердечные
тайны человека, которого я никогда не знал. Добро бы я был еще его другом: коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я видел его только раз в
моей жизни на большой дороге; следовательно, не могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений.