Неточные совпадения
Я и до нее жил в мечтах, жил с самого детства в мечтательном царстве известного оттенка; но с появлением этой главной и все поглотившей во мне идеи мечты мои скрепились и разом отлились в известную
форму:
из глупых сделались разумными.
Особенно счастлив я был, когда, ложась спать и закрываясь одеялом, начинал уже один, в самом полном уединении, без ходящих кругом людей и без единого от них звука, пересоздавать жизнь на иной лад. Самая яростная мечтательность сопровождала меня вплоть до открытия «идеи», когда все мечты
из глупых разом стали разумными и
из мечтательной
формы романа перешли в рассудочную
форму действительности.
Там хороша ли эта честь и верен ли долг — это вопрос второй; но важнее для меня именно законченность
форм и хоть какой-нибудь да порядок, и уже не предписанный, а самими наконец-то выжитый. Боже, да у нас именно важнее всего хоть какой-нибудь, да свой, наконец, порядок! В том заключалась надежда и, так сказать, отдых: хоть что-нибудь наконец построенное, а не вечная эта ломка, не летающие повсюду щепки, не мусор и сор,
из которых вот уже двести лет все ничего не выходит.
Неточные совпадения
Ходил он в плисовой поддевке и в поярковом грешневике, [Поя́рковый грешневи́к — шляпа
из овечьей шерсти (ярка — овца) в
форме блина (гречневый блин).] расцвеченном павьими перьями.
Дамы раскрыли зонтики и вышли на боковую дорожку. Пройдя несколько поворотов и выйдя
из калитки, Дарья Александровна увидала пред собой на высоком месте большое, красное, затейливой
формы, уже почти оконченное строение. Еще не окрашенная железная крыша ослепительно блестела на ярком солнце. Подле оконченного строения выкладывалось другое, окруженное лесами, и рабочие в фартуках на подмостках клали кирпичи и заливали
из шаек кладку и равняли правилами.
— Как же новые условия могут быть найдены? — сказал Свияжский, поев простокваши, закурив папиросу и опять подойдя к спорящим. — Все возможные отношения к рабочей силе определены и изучены, сказал он. — Остаток варварства — первобытная община с круговою порукой сама собой распадается, крепостное право уничтожилось, остается только свободный труд, и
формы его определены и готовы, и надо брать их. Батрак, поденный, фермер — и
из этого вы не выйдете.
Вронский еще раз окинул взглядом прелестные, любимые
формы лошади, дрожавшей всем телом, и, с трудом оторвавшись от этого зрелища, вышел
из барака.
Стремительность же вперед была такова, что при каждом движении обозначались из-под платья
формы колен и верхней части ноги, и невольно представлялся вопрос о том, где сзади, в этой подстроенной колеблющейся горе, действительно кончается ее настоящее, маленькое и стройное, столь обнаженное сверху и столь спрятанное сзади и внизу тело.