Неточные совпадения
— Вы не станете, конечно, отрицать, — начал Гаврила Ардалионович, — прямо обращаясь к слушавшему его изо всех
сил Бурдовскому, выкатившему на него от удивления глаза и, очевидно, бывшему в сильном смятении, — вы не станете, да и не
захотите, конечно, отрицать серьезно, что вы родились ровно два года спустя после законного брака уважаемой матушки вашей с коллежским секретарем господином Бурдовским, отцом вашим.
— Да почти ничего дальше, — продолжал Евгений Павлович, — я только
хотел заметить, что от этого дело может прямо перескочить на право
силы, то есть на право единичного кулака и личного захотения, как, впрочем, и очень часто кончалось на свете. Остановился же Прудон на праве
силы. В американскую войну многие самые передовые либералы объявили себя в пользу плантаторов, в том смысле, что негры суть негры, ниже белого племени, а стало быть, право
силы за белыми…
— Вы таки консеквентны; я
хотел только заметить, что от права
силы до права тигров и крокодилов и даже до Данилова и Горского недалеко.
Ну, конечно, смирение есть громадная
сила в этом смысле, я это допускаю, —
хотя и не в том смысле, в каком религия принимает смирение за
силу.
Да и довольно. Когда я дойду до этих строк, то, наверно, уж взойдет солнце и «зазвучит на небе», и польется громадная, неисчислимая
сила по всей подсолнечной. Пусть! Я умру, прямо смотря на источник
силы и жизни, и не
захочу этой жизни! Если б я имел власть не родиться, то наверно не принял бы существования на таких насмешливых условиях. Но я еще имею власть умереть,
хотя отдаю уже сочтенное. Не великая власть, не великий и бунт.
Последнее объяснение: я умираю вовсе не потому, что не в
силах перенести эти три недели; о, у меня бы достало
силы, и если б я
захотел, то довольно уже был бы утешен одним сознанием нанесенной мне обиды; но я не французский поэт и не
хочу таких утешений.
— Ах, милый князь, — воскликнул вдруг Евгений Павлович с одушевлением и с грустью, — как могли вы тогда допустить… всё, что произошло? Конечно, конечно, всё это было для вас так неожиданно… Я согласен, что вы должны были потеряться и… не могли же вы остановить безумную девушку, это было не в ваших
силах! Но ведь должны же вы были понять, до какой степени серьезно и сильно эта девушка… к вам относилась. Она не
захотела делиться с другой, и вы… и вы могли покинуть и разбить такое сокровище!
По некоторым промелькнувшим словечкам он даже мог догадаться, что красавица немка, недели две тому назад, рассорилась с Настасьей Филипповной, так что во все эти дни о ней ничего не слыхала, и всеми
силами давала теперь знать, что и не интересуется слышать, «
хотя бы она за всех князей в мире вышла».
Вернулась с бельем нянька, и,
хотя силы у Лаврентия Петровича оставалось еще настолько, что он мог пришибить няньку одним пальцем, он послушно позволил ей одеть себя и неловко просунул голову в рубашку, собранную в виде хомута.
Неточные совпадения
Стародум. Поверь мне, всякий найдет в себе довольно
сил, чтоб быть добродетельну. Надобно
захотеть решительно, а там всего будет легче не делать того, за что б совесть угрызала.
Я
хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и
силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Между тем дела в Глупове запутывались все больше и больше. Явилась третья претендентша, ревельская уроженка Амалия Карловна Штокфиш, которая основывала свои претензии единственно на том, что она два месяца жила у какого-то градоначальника в помпадуршах. Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Семку и только что
хотели спустить туда же пятого Ивашку, как были остановлены именитым гражданином
Силой Терентьевым Пузановым.
— Простить я не могу, и не
хочу, и считаю несправедливым. Я для этой женщины сделал всё, и она затоптала всё в грязь, которая ей свойственна. Я не злой человек, я никогда никого не ненавидел, но ее я ненавижу всеми
силами души и не могу даже простить ее, потому что слишком ненавижу за всё то зло, которое она сделала мне! — проговорил он со слезами злобы в голосе.
Узнав, что приехала Анна, Кити
хотела не выходить; но Долли уговорила ее. Собравшись с
силами, Кити вышла и краснея подошла к ней и подала руку.