Неточные совпадения
— Да дай же я хоть обниму тебя на прощанье, странный ты человек! — вскричал князь,
с нежным
упреком смотря на него, и хотел его обнять. Но Парфен едва только поднял свои руки, как тотчас же опять опустил их. Он не решался; он отвертывался, чтобы не глядеть на князя. Он не хотел его обнимать.
Убеждение в чем? (О, как мучила князя чудовищность, «унизительность» этого убеждения, «этого низкого предчувствия», и как обвинял он себя самого!) Скажи же, если смеешь, в чем? — говорил он беспрерывно себе,
с упреком и
с вызовом. — Формулируй, осмелься выразить всю свою мысль, ясно, точно, без колебания! О, я бесчестен! — повторял он
с негодованием и
с краской в лице, — какими же глазами буду я
смотреть теперь всю жизнь на этого человека! О, что за день! О боже, какой кошмар!
И она, и Аглая остановились как бы в ожидании, и обе, как помешанные,
смотрели на князя. Но он, может быть, и не понимал всей силы этого вызова, даже наверно можно сказать. Он только видел пред собой отчаянное, безумное лицо, от которого, как проговорился он раз Аглае, у него «пронзено навсегда сердце». Он не мог более вынести и
с мольбой и
упреком обратился к Аглае, указывая на Настасью Филипповну...
Неточные совпадения
«Я не в силах буду говорить
с нею без чувства
упрека,
смотреть на нее без злобы, и она только еще больше возненавидит меня, как и должно быть.
— Не брани меня, Андрей, а лучше в самом деле помоги! — начал он со вздохом. — Я сам мучусь этим; и если б ты
посмотрел и послушал меня вот хоть бы сегодня, как я сам копаю себе могилу и оплакиваю себя, у тебя бы
упрек не сошел
с языка. Все знаю, все понимаю, но силы и воли нет. Дай мне своей воли и ума и веди меня куда хочешь. За тобой я, может быть, пойду, а один не сдвинусь
с места. Ты правду говоришь: «Теперь или никогда больше». Еще год — поздно будет!
Она
посмотрела на него
с улыбкой
упрека.
— Верочка, друг мой, ты упрекнула меня, — его голос дрожал, во второй раз в жизни и в последний раз; в первый раз голос его дрожал от сомнения в своем предположении, что он отгадал, теперь дрожал от радости: — ты упрекнула меня, но этот
упрек мне дороже всех слов любви. Я оскорбил тебя своим вопросом, но как я счастлив, что мой дурной вопрос дал мне такой
упрек!
Посмотри, слезы на моих глазах,
с детства первые слезы в моей жизни!
В три четверти десятого явился Кетчер в соломенной шляпе,
с измятым лицом человека, не спавшего целую ночь. Я бросился к нему и, обнимая его, осыпал
упреками. Кетчер, нахмурившись,
посмотрел на меня и спросил: