Неточные совпадения
— Н-ничего! Н-н-ничего! Как есть ничего! — спохватился и заторопился поскорее чиновник, — н-никакими то есть деньгами Лихачев доехать не мог! Нет, это не то, что Арманс. Тут один Тоцкий. Да вечером
в Большом али во Французском театре
в своей собственной ложе
сидит. Офицеры там мало ли что промеж себя говорят, а и те ничего не могут доказать: «вот, дескать, это есть та самая Настасья Филипповна», да и только, а насчет дальнейшего — ничего! Потому что и нет ничего.
Тут он мне и внушил, что сегодня же можешь Настасью Филипповну
в Большом театре видеть,
в балете,
в ложе
своей,
в бенуаре, будет
сидеть.
А так как люди гораздо умнее, чем обыкновенно думают про них их господа, то и камердинеру зашло
в голову, что тут два дела: или князь так, какой-нибудь потаскун и непременно пришел на бедность просить, или князь просто дурачок и амбиции не имеет, потому что умный князь и с амбицией не стал бы
в передней
сидеть и с лакеем про
свои дела говорить, а стало быть, и
в том и
в другом случае не пришлось бы за него отвечать?
Князь слышал весь этот разговор,
сидя в уголке за
своею каллиграфскою пробой. Он кончил, подошел к столу и подал
свой листок.
Понимаешь, что я относительно моей собственной выгоды, которая тут
сидит, уже давно обеспечен; я, так или иначе, а
в свою пользу дело решу.
Гаврила Ардалионович еще
сидел в кабинете и был погружен
в свои бумаги. Должно быть, он действительно не даром брал жалованье из акционерного общества. Он страшно смутился, когда князь спросил портрет и рассказал, каким образом про портрет там узнали.
Все заметили, что после
своего недавнего припадочного смеха она вдруг стала даже угрюма, брюзглива и раздражительна; тем не менее упрямо и деспотично стояла на
своей невозможной прихоти. Афанасий Иванович страдал ужасно. Бесил его и Иван Федорович: он
сидел за шампанским как ни
в чем не бывало и даже, может быть, рассчитывал рассказать что-нибудь,
в свою очередь.
— Матушка! Королевна! Всемогущая! — вопил Лебедев, ползая на коленках перед Настасьей Филипповной и простирая руки к камину. — Сто тысяч! Сто тысяч! Сам видел, при мне упаковывали! Матушка! Милостивая! Повели мне
в камин: весь влезу, всю голову
свою седую
в огонь вложу!.. Больная жена без ног, тринадцать человек детей — всё сироты, отца схоронил на прошлой неделе, голодный
сидит, Настасья Филипповна!! — и, провопив, он пополз было
в камин.
— И вот, видишь, до чего ты теперь дошел! — подхватила генеральша. — Значит, все-таки не пропил
своих благородных чувств, когда так подействовало! А жену измучил. Чем бы детей руководить, а ты
в долговом
сидишь. Ступай, батюшка, отсюда, зайди куда-нибудь, встань за дверь
в уголок и поплачь, вспомни
свою прежнюю невинность, авось бог простит. Поди-ка, поди, я тебе серьезно говорю. Ничего нет лучше для исправления, как прежнее с раскаянием вспомнить.
— А вот что, батюшка, — разгорячилась Лизавета Прокофьевна, — мы вот все заметили,
сидим здесь и хвалимся пред ним, а вот он сегодня письмо получил от одного из них, от самого-то главного, угреватого, помнишь, Александра? Он прощения
в письме у него просит, хоть и по
своему манеру, и извещает, что того товарища бросил, который его поджигал-то тогда, — помнишь, Александра? — и что князю теперь больше верит. Ну, а мы такого письма еще не получали, хоть нам и не учиться здесь нос-то пред ним подымать.
— Вопрос труднейший и… сложнейший! Служанку подозревать не могу: она
в своей кухне
сидела. Детей родных тоже…
Войдя, она едва взглянула на
свою соперницу, и покамест всё время
сидела потупив глаза, как бы
в раздумье.
Вера Лебедева, впрочем, ограничилась одними слезами наедине, да еще тем, что больше
сидела у себя дома и меньше заглядывала к князю, чем прежде, Коля
в это время хоронил
своего отца; старик умер от второго удара, дней восемь спустя после первого.
Они рассказали ему, что играла Настасья Филипповна каждый вечер с Рогожиным
в дураки,
в преферанс,
в мельники,
в вист,
в свои козыри, — во все игры, и что карты завелись только
в самое последнее время, по переезде из Павловска
в Петербург, потому что Настасья Филипповна всё жаловалась, что скучно и что Рогожин
сидит целые вечера, молчит и говорить ни о чем не умеет, и часто плакала; и вдруг на другой вечер Рогожин вынимает из кармана карты; тут Настасья Филипповна рассмеялась, и стали играть.
Неточные совпадения
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне
в очи; спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста //
Сидели мы и плакали. // Я деду горе новое // Поведала
свое…
Бросились они все разом
в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю
свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом краю болотины, прямо перед ними,
сидит сам князь — да глупый-преглупый!
Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
— Я очень рада, что уговорила его завтра собороваться, — говорила она,
сидя в кофточке пред
своим складным зеркалом и расчесывая частым гребнем мягкие душистые волосы. — Я никогда не видала этого, но знаю, мама мне говорила, что тут молитвы об исцелении.
Сидя в кабинете Каренина и слушая его проект о причинах дурного состояния русских финансов, Степан Аркадьич выжидал только минуты, когда тот кончит, чтобы заговорить о
своем деле и об Анне.
Когда они вошли, девочка
в одной рубашечке
сидела в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю
свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая
в детской. Ни кормилицы, ни няни не было; они были
в соседней комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.