Коля провел князя недалеко, до Литейной, в одну кафе-биллиардную, в нижнем этаже, вход с улицы. Тут направо, в углу, в отдельной комнатке, как старинный обычный посетитель, расположился Ардалион Александрович, с бутылкой пред собой на столике и в самом деле с «Indеpendance Belge» в руках. Он
ожидал князя; едва завидел, тотчас же отложил газету и начал было горячее и многословное объяснение, в котором, впрочем, князь почти ничего не понял, потому что генерал был уж почти что готов.
Неточные совпадения
В Гане что-то происходило особенное, когда он задавал этот вопрос. Точно новая и особенная какая-то идея загорелась у него в мозгу и нетерпеливо засверкала в глазах его. Генерал же, который искренно и простосердечно беспокоился, тоже покосился на
князя, но как бы не
ожидая много от его ответа.
— Он хорошо говорит, — заметила генеральша, обращаясь к дочерям и продолжая кивать головой вслед за каждым словом
князя, — я даже не
ожидала. Стало быть, все пустяки и неправда; по обыкновению. Кушайте,
князь, и рассказывайте: где вы родились, где воспитывались? Я хочу все знать; вы чрезвычайно меня интересуете.
Он смутился и не договорил; он на что-то решался и как бы боролся сам с собой.
Князь ожидал молча. Ганя еще раз испытующим, пристальным взглядом оглядел его.
— Я,
князь, от вас таких пруэсов не
ожидал, — промолвил Иван Федорович. — Да знаете ли, кому это будет впору? А я-то вас считал за философа! Ай да тихонький!
— И судя по тому, что
князь краснеет от невинной шутки, как невинная молодая девица, я заключаю, что он, как благородный юноша, питает в своем сердце самые похвальные намерения, — вдруг и совершенно неожиданно проговорил или, лучше сказать, прошамкал беззубый и совершенно до сих пор молчавший семидесятилетний старичок учитель, от которого никто не мог
ожидать, что он хоть заговорит-то в этот вечер.
— Значит, в самом деле княгиня! — прошептала она про себя как бы насмешливо и, взглянув нечаянно на Дарью Алексеевну, засмеялась. — Развязка неожиданная… я… не так
ожидала… Да что же вы, господа, стоите, сделайте одолжение, садитесь, поздравьте меня с
князем! Кто-то, кажется, просил шампанского; Фердыщенко, сходите, прикажите. Катя, Паша, — увидала она вдруг в дверях своих девушек, — подите сюда, я замуж выхожу, слышали? За
князя, у него полтора миллиона, он
князь Мышкин и меня берет!
А между тем там про него все узнали (и даже весьма скоро) одно очень замечательное обстоятельство, а именно: в ту самую роковую для него ночь, после неприятного приключения у Настасьи Филипповны, Ганя, воротясь домой, спать не лег, а стал
ожидать возвращения
князя с лихорадочным нетерпением.
— Си-сироты, — начал было, покоробившись, Лебедев, но приостановился:
князь рассеянно смотрел пред собой и, уж конечно, забыл свой вопрос. Прошло еще с минуту; Лебедев высматривал и
ожидал.
Князь хоть и
ожидал чего-нибудь в этом роде, но даже удивился.
— В воду или под нож! — проговорил тот наконец. — Хе! Да потому-то и идет за меня, что наверно за мной нож
ожидает! Да неужто уж ты и впрямь,
князь, до сих пор не спохватился, в чем тут всё дело?
Первое неприятное впечатление Лизаветы Прокофьевны у
князя — было застать кругом него целую компанию гостей, не говоря уже о том, что в этой компании были два-три лица ей решительно ненавистные; второе — удивление при виде совершенно на взгляд здорового, щеголевато одетого и смеющегося молодого человека, ступившего им навстречу, вместо умирающего на смертном одре, которого она
ожидала найти.
— Господа, я никого из вас не
ожидал, — начал
князь, — сам я до сего дня был болен, а дело ваше (обратился он к Антипу Бурдовскому) я еще месяц назад поручил Гавриле Ардалионовичу Иволгину, о чем тогда же вас и уведомил. Впрочем, я не удаляюсь от личного объяснения, только согласитесь, такой час… я предлагаю пойти со мной в другую комнату, если ненадолго… Здесь теперь мои друзья, и поверьте…
— Действительно,
князь, я даже не
ожидал… после всего, после всех дружественных сношений… и, наконец, Лизавета Прокофьевна…
Князь хоть и обвинил себя во многом, по обыкновению, и искренно
ожидал наказания, но все-таки у него было сначала полное внутреннее убеждение, что Лизавета Прокофьевна не могла на него рассердиться серьезно, а рассердилась больше на себя самоё.
— Неужели еще можно прибавить? — с робким удивлением выговорил
князь. — Так чего же вы от меня
ожидали, Келлер, скажите, пожалуйста, и зачем пришли с вашею исповедью?
«Я, разумеется, не шпионил и допрашивать никого не хотел; впрочем, приняли меня хорошо, так хорошо, что я даже не
ожидал, но о вас,
князь, ни слова!» Главнее и занимательнее всего то, что Аглая поссорилась давеча с своими за Ганю.
Увидев
князя, которого «очевидно не
ожидала» встретить здесь на стуле, в углу, Аглая улыбнулась как бы в недоумении.
— Вследствие вина-с. Я к вам, как к провидению, многоуважаемый
князь. Сумму четырехсот рублей серебром получил я вчера в пять часов пополудни от одного должника и с поездом воротился сюда. Бумажник имел в кармане. Переменив вицмундир на сюртук, переложил деньги в сюртук, имея в виду держать при себе, рассчитывая вечером же выдать их по одной просьбе…
ожидая поверенного.
Князя она
ожидала с трепетом, и, когда он явился, с нею чуть не сделалась истерика.
Князь и не
ожидал, что она будет до такой степени возбуждена нарядами; сам он всё хвалил, и от похвал его она становилась еще счастливее.
Неточные совпадения
Князь остановился, как <бы>
ожидая ответа. Все стояло, потупив глаза в землю. Многие были бледны.
То-то и есть, что он давеча удивил меня не столько приходом своим к
князю (так как он и обещал ему быть), сколько тем, что он хоть и подмигивал мне по своей глупой привычке, но вовсе не на ту тему, на которую я
ожидал.
План состоял в том, чтобы вдруг, без всяких подходов и наговоров, разом объявить все
князю, испугать его, потрясти его, указать, что его неминуемо
ожидает сумасшедший дом, и когда он упрется, придет в негодование, станет не верить, то показать ему письмо дочери: «дескать, уж было раз намерение объявить сумасшедшим; так теперь, чтоб помешать браку, и подавно может быть».
Он сходил и принес ответ странный, что Анна Андреевна и
князь Николай Иванович с нетерпением
ожидают меня к себе; Анна Андреевна, значит, не захотела пожаловать. Я оправил и почистил мой смявшийся за ночь сюртук, умылся, причесался, все это не торопясь, и, понимая, как надобно быть осторожным, отправился к старику.
Я говорил об этом Версилову, который с любопытством меня выслушал; кажется, он не
ожидал, что я в состоянии делать такие замечания, но заметил вскользь, что это явилось у
князя уже после болезни и разве в самое только последнее время.